Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы

Молодого монаха Травин воспринял как предвестника новой жизни.

«Порфирий вернулся, отправил посланника — теперь все пойдет по-иному», — подумал он, улыбаясь священнослужителю.

— Я от протоиерея Сергия, — сказал монах, слегка склонив голову в приветствии.

— А как же отец Порфирий? Он разве не приехал? — растерянно брякнул Алексей Иванович и смутился.

— Приехал, но из кельи почти никуда не выходит, никого не принимает, — не замечая смущения, продолжил священник. — Я к вам по делу. На днях, будучи в Лавре, довелось слышать, как один священник рассказывал, мол, ему старую икону вычистил художник Травин. Мы были там вместе с протоиереем Сергием. Как услышал я фамилию — сразу вас вспомнил. Протоиерей, узнав такое, попросил меня разыскать вас.

— Чем я могу быть полезен? — спросил Травин.

Стараясь не выказать радость, он направился к столу, стал перебирать карандашные наброски, делая вид, будто пристально рассматривает их. Почти год не было заказов. Обещанные от Кузьмина по мировому соглашению деньги еще не пришли. Неожиданное предложение приходилось как раз кстати. Он с волнением ждал продолжения разговора.

— У отца Сергия есть старинная икона Божией Матери. Она вся черная от копоти. Их святейшество просил, чтобы вы пришли и посмотрели, а то, может, там у них и приступили к делу, — сказал монах вежливо.

— Я быстро соберусь. Я сейчас, — засуетился Александр Иванович.

Он прошел в угол комнаты. Вытащил из вороха нужных и ненужных предметов деревянный короб, с которым ходил в Юсуповский дворец. Стал было складывать в него пузырек с жидкостью, тряпочки, кисточки, но и тут поймал себя на том, как смешно в суете своей он выглядит в глазах молодого монаха. Травин, вдруг выпрямившись, как свеча, неожиданно заявил:

— Нет. Сегодня я не могу. Чуть не забыл — у меня нынче срочный заказ. Извините, запамятовал.

Монах с удивлением выпучил глаза:

— Вы бы хоть взглянули на икону. А уж чистить, как время найдете, так и приходите.

— И не уговаривайте! Сказал: занят! В следующий раз, — резко оборвал его Травин.

Монах ушел, условившись, что заглянет дня через два-три, когда художник будет свободнее. Едва за ним закрылась дверь, Алексей Иванович быстро заходил по комнате, бормоча себе под нос:

— Идиот! Гордость, видишь, взяла! Ну и чего? От денег отказался! Легче стало?

Услышав недовольный голос мужа, из кухни выглянула Татьяна. Покачала головой. Перекрестилась. Вернулась на кухню.

Травин осмотрелся вокруг. Быстро подошел к рабочему столу. Взял пузырек с жидкостью, кисточку, кусочек сукна.

Когда Татьяна снова заглянула в комнату, мужа уже не было. Она прошла к окну. На ступеньках к мосту через канал стоял низкорослый широкоплечий Александр Иванович с походным ящиком на плече и худой длинный молодой монах. Они о чем-то оживленно разговаривали, жестикулируя.

В тот вечер Травин приступил к реставрации иконы Божией Матери. Работая над иконой, Алексей не знал еще, что сын обладателя образа был сокурсником Порфирия Успенского по Санкт-Петербургской духовной академии. Пройдет совсем немного времени, и архимандрит в поисках реставратора старинных икон по подсказке протоиерея Сергия в первую очередь обратится именно к нему.