«Котыч» — запало в память еще одно имя. Не хватало, чтобы Котыч был лохмат и хвостат.
Ариша вовсю хозяйничала в доме. Полы она схватилась подметать голиком и подняла страшенную пыль. Голик Виктор Аркадьевич отнял и обещал наломать свежей березы, благо еще не поздно.
В горнице на комоде стоял старенький телевизор «Садко». Кружевная салфетка покрывала его, создавая фальшивое впечатление уюта. Такой же точно телевизор с такой же кружевной накидкой стоял дома у Виктора Аркадьевича. Телеящик никогда не включался, оставаясь напоминанием о давно умершей жене, которая, кажется, не пропускала ни единого сериала.
— Работает? — спросил Виктор Аркадьевич, которому подобный признак цивилизации был напрочь не нужен.
— Отчасти.
Ответ, не согласующийся с обликом маленькой девочки, оставил в недоумении.
— Что значит «отчасти»?
Ариша щелкнула переключателем. Появилась черно-белая картинка, хотя «Садко», кажется, был цветным телевизором. С полминуты Виктор Аркадьевич рассматривал смутно знакомую комнату и пожилого товарища, в этой комнате находящегося. Потом до него дошло.
— Это что же, он мою городскую квартиру показывает?
— Ага! — с удовольствием согласилась Ариша.
— А это, значит, я?
— Не совсем. Видишь ли, ты ушел к нам, и там тебя теперь нет. А люди не должны пропадать так просто. В результате на твоем месте осталась тень. С виду как будто ты, но на самом деле там никого нет. Ходит, смотрит, за свет и газ платит, пенсию получает. Продукты покупает, что ты привык покупать, и ест за завтраком, обедом и ужином. Но на самом деле ты здесь, а в городской квартире осталась тень. И по телевизору, если захотелось, можно посмотреть, как она существует.
Такое объяснение Виктору Аркадьевичу не понравилось.
— Старуха на лестнице такие же тени за нами посылала?
— Там по-другому. Случается такая беда, что с самого начала тень есть, а человека нет. Может быть, дело в воспитании, может, еще в чем, но человек изначально получается мертвым. В глаза такому лучше не смотреть, ничего там не увидишь. Ни любви, ни ненависти, ни радости, а одна только скука. Вот таких лепуны и используют. Обидно, что их убить до конца почти невозможно. Его спалишь, а он, глядь, снова круги накручивает.
— А бабка, что на лестнице сидит?
— Это настоящий лепун. С ней так просто не справишься. Если бы она из другого мира приползла, нашли бы управу, запихали бы ее обратно, откуда явилась, и вход запечатали. А она здешняя, тутошняя, куда ее запихаешь? Ее только убить можно, а как убить, если она бессмертная?
— Найдем и к ней подход, — произнес Виктор Аркадьевич, не замечая, что говорит, как доброволец, уже приступивший к новым обязанностям.
Обед Виктор Аркадьевич наскоро приготовил с помощью электроплитки, не растапливая русской печки, к которой не очень помнил, как подступаться, но юные летчики обеда дожидаться не стали, сославшись на дела. Обе машины, вероятно, игрушечные в реальном мире, но грозные здесь, улетели.
Часа через полтора, как раз к обеду, объявился Котыч.
ebooksa