— Она-то как сюда попала? Она же почти младенец.
Котыч поднялся из-за стола.
— Захочет — расскажет. А пока пошли с соседями знакомиться. Добровольцев среди них нет, обычные старики да пара алкоголиков — выморочная деревня.
Ближняя соседка баба Клава Виктору Аркадьевичу обрадовалась. Рассказала, по каким дням приезжает автолавка, обещалась показать, где в лесу лучшая черника и куда следует бегать за грибами. Знакомясь со старухой, Виктор Аркадьевич сумел обойтись без отчества, чему был рад.
Деревенская жизнь начала налаживаться. Неясными оставались добровольческие обязанности живущего на третьей линии обороны.
После прогулки к соседям Котыч посоветовал заглянуть в подпол, куда сам Виктор Аркадьевич сунуться не догадался. Там обнаружился мешок прошлогодней картошки, несколько вялых, но еще годных для борща свеклин и три банки соленых огурцов. Сразу вспомнилось, что во дворе он видел пару основательных кадок для солки грибов и квашения капусты и множество пустых стеклянных банок разного калибра под всевозможные варенья, маринады и консервации.
— Чье это богатство? — спросил Виктор Аркадьевич.
— Теперь — ваше. Видите ли, мы с самого начала надеялись, да какое — надеялись! — знали, что третья линия у нас будет, и заранее принимали кое-какие меры. Так что хозяйство вам придется подхватывать, а не начинать с самого нуля.
— С хозяйством я как-нибудь разберусь, — с отчаянием выдохнул Виктор Аркадьевич, — а вот основные мои обязанности в чем состоят? Что значит — третья линия обороны? Как я ее держать должен? С кем и как сражаться? Кто такие лепуны, откуда они и чего хотят?
— Ну и вопросы у тебя!.. — Котыч неприметно перешел на «ты». — Так сразу не ответишь. Начнем с лепунов. Это такая форма псевдожизни, встречаются они во всех вселенных и паразитируют на разумных существах. Задавит лепун человека, останется одна тень, да и та ущербная. Ну, ты знаешь.
— Знаю. От меня там тоже одна тень осталась. И в чем ее полноценность? Или, если угодно, в чем ущербность лепунской тени? В чем разница?
— В том, что ты, если захочешь, можешь назад вернуться, а в тело, что после лепуна остается, возвращаться некому. Самое страшное, что, когда лепуны изничтожают разумную жизнь в одном из миров, они начинают в другую вселенную просачиваться и заражают ее. Никакая инфекция не уничтожает целиком популяцию, на которой паразитирует. Будь хоть чума, хоть проказа, но какое-то количество людей остается здоровыми, иначе вместе с хозяевами погибнет и возбудитель. А лепуны губят всех, в том числе и себя самих. Единственная надежда: пока они тут не утвердились, их можно бить, чем мы и занимаемся. Сами лепуны не горят желанием лезть под пули, гонят тени, у них этого добра много. Почему они так поступают — непонятно; инстинкта самосохранения у них нет, разума, насколько можно судить, — тоже. Их оружие — это оружие тех, кого они уже погубили. И тени — это их жертвы со сгоревшей душой. С тенями мы расправляемся, ты видел как, хотя никто не знает, возможно, они бессмертны и снова возвращаются в бой; бытует такое поверье, особенно среди летчиков. Порой и до лепунов достаем, которые пришлые, не успели натурализоваться. А с теми, которые здешние, — беда. Так просто его не убьешь, к каждому особый подход нужен. Кто-то считает, что лепуны бессмертны, другие — что просто неуязвимы. Хотя я уверен: тот, кто убивает других, сам тоже смертен. Но пока нам приходится драться на два фронта. Мы нашли место, где лепуны и армия теней проникают в наш мир. Там идут бои, там проходит первая линия обороны. Большинство добровольцев идут именно туда, в промежуток между мирами. Проще всего иметь дело с врагом, который стреляет. Среди бойцов первой линии набирается элита, те, кто противостоит не армии вторжения, а местным лепунам, их пятой колонне, практически неуязвимым, вроде лестничной старухи, которую ты видел.
— Да что она может?
— Много чего может. Если бы она тебя схватила, ты бы сразу сник, отдал ей Аришу и отправился спать уже не человеком, а пустой тенью, в которую некому возвращаться. Впрочем, речь сейчас не о них, а о той тупой силе, что лезет через междумирье. Там идут нешуточные бои со стрельбой и взрывами, хотя в большинстве оружие психическое. Там много добровольцев, бывших мальчиков, не растерявших мечты о красивой войне за правое дело. А война, даже самая придуманная, не бывает красивой. Там на самом деле ранят и убивают. Тяжело раненных везут ко мне. Я уже говорил, здесь удается такие дыры штопать, о каких в реальном мире и подумать не смеют. Я не о дырах, я о том, как их лечить. А вот контузии здесь очень тяжелые. Лепуны в этом деле мастаки. Есть у них какое-то оружие, оно не стреляет, и взрывов от него нет, а просто наши бойцы впадают в депрессию, и вывести их оттуда очень трудно. Некоторое время их можно удерживать и даже заставить воевать, но в конце концов они уходят. Возвращаются к своей тени, сливаются с ней и погибают. Наверняка ты видел таких. Был неуспокоенный человек, горел, к чему-то стремился и вдруг — погас. Ходит, смотрит, что-то делает, говорит совершенно как человек. Иные их знакомые даже довольны такой метаморфозой. Мол, повзрослел человек, перебесился, взялся за ум. А он всего лишь ушел в собственную тень, и как его оттуда вытащить — неизвестно. Да и осталось ли там что вытаскивать?.. Вот этих контуженных, пока они не ушли, будем посылать на лечение сюда. Считайте, что это у вас профилакторий, санаторий, дом отдыха — называйте как хотите; а вы в нем главврач или кто еще в профилакториях бывает. Сам я ни разу никаких путевок не получал, в лечебницы не ездил, и как там дела обстоят, не ведаю.
— Я тоже никакими путевками не пользовался и в главврачи не гожусь.
— Сгодишься. Ты же доброволец, и, значит, у тебя все получится. Я тоже в хирурги не годился, а приперло как следует, и стал хирургом.
— Но все-таки что я должен делать? Хоть бы инструкцию какую дали, методичку… Тут психологом надо быть, а я, смешно сказать, — слаботочник!
— Вот и действуй слабыми токами своего разума. Считай, что просто гости к тебе приехали. Гостей встречать умеешь?
— Приходилось.
— Значит, справишься.
ebooksa