— Речь! Речь!!! — потребовали те.
Петер сделал вид, что смущён.
— Да ладно, какая речь! Мы ж тут все — братство, самое верное боевое братство на свете. Самые надёжные друзья! В скольких передрягах побывали, скольких врагов изрубили в капусту! И вот сегодня у нас наиважнейший день. Мы нашли нашу маму! Мы — молодцы! Правда, мама, мы молодцы?
— Конечно, — сказала Мойра. — Но будете ещё большими молодцами, если вымоете руки и сядете обедать. Давно пора, всё стынет.
— Слышали?! Кому сказано?! — Петер притопнул ногой, хотя это было лишнее: все и так побежали к выходу из пещеры, мыть руки в водопаде.
— Тебе нравится здесь? — спросил Петер Мойру, когда все ушли. Теперь он уже не бахвалился, а... как будто даже боялся её ответа.
— Здесь мило.
— Они не обижали тебя? Слушались?
— Они очень хорошие, Петер.
— Лучшие в мире, — серьёзно кивнул он.
И вдруг — на один неуловимый миг — лицо его словно поплыло. Верхняя губа задралась, обнажив сверкающие белоснежные клыки. Расширились зрачки.
— Только слишком быстро.... слишк...
Он замолчал и изумлённо уставился на неё. Лицо снова стало обычным. Просто мальчишка с бледной кожей. Очень привлекательный мальчишка.
— Кто ты?
— Я?
— Нет-нет, погоди, я сам угадаю. Ты... мама, да?.. Но... ты же была другой? Я пом...
Он задрожал всем телом, сглотнул. Закрыл глаза и побледнел сильнее прежнего.
— Петер? С тобой всё...
Он взглянул на неё — и Мойра отшатнулась.
— Пора подрасти, — сказал он глухо. — Давно пора подрасти. Сейчас же, да, немедленно!