— Выходите! Выходите!
— Ну что ж... — сказал Ахавель.
И они вышли.
27
Луна — изящная, будто вырезанная из тончайшей рифлёной бумаги — висела над «крепостью». Во внутреннем дворе было светло и пусто. После появления Мойры и Марка они забыли выставить охрану, но противнику хватило благородства, чтобы не входить без предупреждения.
Они ждали в чёрном провале: четыре фигурки, гордо вскинувшие подбородки, положившие руки на рукояти мечей. Мечи были им великоваты, но смеха это не вызывало.
Когда эти четверо увидели людей Ахавеля, они шагнули вперёд, из тьмы на свет, — и стали видны лица, тёмные от брызг и потёков, стали видны слипшиеся волосы и раны, старые и свежие. Один слегка хромал, остальные двигались легко и энергично. Очевидно, по дороге сюда «гости» сделали привал и отдохнули.
— Боги всемилостивые, — прохрипел Тередо. — Так это же дети!
Разумеется, это были дети — но сейчас они больше походили на дикарей или злобных духов леса.
— Мы не дети, — сказал тот, что прихрамывал. — Мы — Свободные мальчишки!
— А я, — звонко добавил голос с небес, — их бессменный капитан!
На верхушке левой «башни» стояла хрупкая фигурка. Отсалютовала мечом — и прыгнула вниз. Кто-то ахнул, кто-то приготовился стрелять...
— Убрать оружие! — не оглядываясь, рявкнул ведьмак. — И тихо там!
Он смотрел, как падала эта фигурка — раскинув руки крестом, кривя рот в едкой усмешке, — падала и вдруг сделала кульбит над их головами... Мелькнуло в небе алебастровое лицо, похожее на посмертную маску.
Ведьмак захлопал в ладоши и захохотал.
На миг воцарилась мёртвая тишина.
— Я всегда, — сказал ведьмак, — с огромным удовольствием посещаю выступления циркачей. Особенно вежливых. Тех, кто сперва предупреждает о своём визите, а уж потом входит в дом.
Петеру хватило одного удара сердца, чтобы оказаться прямо перед ним. Меч во вскинутой руке не дрожал. И запястье мальчишка не выворачивал, и предплечье не «зажимал».
— Я всегда, — сказал Петер, — предупреждаю. — На помертвевшем лице только глаза оставались живыми. Пылающий взгляд метался от одного пирата к другому. —Я никогда не убиваю врагов во сне или ударом со спины! Это бесчестно. И я, — процедил он, — не циркач!
— И это, — добавил один из мальчишек, — наш дом!