Вольер

* * *

Диана лежала без сна и вспоминала, при каких обстоятельствах привела домой Владимира Микулина. Это было в общем-то забавно, если смотреть со стороны.

Когда бабка упала в припадке злобы и повредила ногу, ее с огромным скандалом уложили на чемоданы. Поскольку перемещаться самостоятельно она больше не могла, а нога болела, нужен был врач. Хлопоты по его розыску взвалили на Диану. Из поликлиники никого вызывать не стали, предпочитая найти кого-то по знакомству. Предполагалось, что Диана воспользуется связями (и плевать, что их не было) и приведет лучшего врача. Она не спорила. Она знала, как можно выкрутиться; в конце концов, воспитание в семье просто обязывает уметь выкручиваться отовсюду. Отблеск от фольги на окнах уверил Диану, что так оно и будет. Свет попал ей прямо в глаз, и она восприняла это как сигнал. Значит, она блестяще выкрутится.

Утром она договорилась с одним из пациентов ожогового отделения, который уже выписывался. Его звали Владимиром Микулиным, и ему было около двадцати пяти лет. Он оброс щетиной за время пребывания в больнице и стал казаться старше. Он имел глупость проявить симпатию к Диане. Она была самым толковым человеком во всем отделении: лишнего не говорила, была красивой, и вид имела интеллигентный. Грех не приударить за такой.

Каких усилий ей стоило договориться с ним, подумать только! Во-первых, ей пришлось разговаривать. Во-вторых, ей пришлось рассказать о происходящем дома. Микулин согласился сыграть роль травматолога явно из интереса. А в-третьих, и это уже было выгодно, он неоднократно намекал на то, что Диана ему нравится. Не желая связываться с кем-либо, она решила показать ему семейство, чтобы выбить из него всякую симпатию к ней, а заодно и к человечеству в целом.

Спектакль был разыгран как по нотам: Микулин пришел в свитере и со стетоскопом, без которого травматолог легко может обойтись. Он был очень вежлив и особо приветствовал Зло, которое по такому случае даже отставило заготовленный костыль. Не каждый день с ней вежливо здоровались, так что повод для разоружения был. Она постаралась компенсировать свою безумную натуру приличным поведением. В рамках медицинского спектакля он попросил Зло коснуться кончика носа указательным пальцем, предварительно закрыв глаза. Якобы нужно для проверки неврологических реакций. На самом деле ему просто было интересно. И он не прогадал. Старуха с размаху шлепнула себе в лоб кулаком, не закрывая глаз, после чего гордо взглянула на Владимира. Он одобрительно покивал, во многом ради самосохранения.

Владимир был как сто долларов – всем сумел понравиться. Даже Злу. Диана, глядя на него, думала, что кому-то повезет быть с Владимиром в браке, но тут же усмехалась: это точно не для нее. Семьями она сыта по горло. Она еще много чего думала, пока Микулин осматривал ногу Зла. Он послушно сказал, что у нее была сломана шейка бедра. Конечно, без рентгена ни один травматолог не скажет ничего подобного, но Смолины должны были поверить. У него была невообразимая наружность. Выглядел он очень презентабельно, Диана из личной симпатии могла бы присвоить ему титул «Мистер Вселенная», потому что он был высоким, крепким, с резкими чертами лица и короткими черными волосами. Идеал мужчины с точки зрения большинства женщин.

Ради справедливости можно сказать, что Смолины тоже подготовились, спрятав подальше самые заплесневелые вещи. Пол протерли, но без усердия, поэтому в некоторых местах к нему все еще можно прилипнуть. Эльвира попыталась приготовить что-то более торжественное, чем обычно, в итоге добилась неплохих результатов в пиротехнике и кулинарии разом, все в пределах одного блюда. Стало вонять гарью, а Эльвира бросилась варить сардельки. Аркадий выбросил предыдущее кулинарное бесчинство.

Выдавая себя за знакомого травматолога Дианы, он был вынужден познакомиться со всеми. Заодно он всерьез поинтересовался спортивными успехами Стаса, по его лицу поняв, что умственных успехов тот не достиг. Также он проявил живое любопытство в вопросах медицины и химии, чем несказанно обрадовал Лидку. Та в двух словах рассказала захватывающую историю о пиролизе некоей натриевой соли, сумев передать все душевные терзания распадающегося соединения. Микулин слушал с видимой симпатией к рассказчице, применив все свои актерские таланты. Но Лидия не торопилась его отпускать и зарядила новую историю, на этот раз о ходе первой эпидемии лихорадки Эбола. Откуда она ее выкопала, оставалось только гадать. Диана беззвучно смеялась, прикрыв рот шарфиком.

– …И вот тогда президент, не понимая, в чем дело, отдал приказ оцепить весь район! Весь, представляете?! Армия была не в восторге, но повиновалась. Эпидемию удалось ограничить, потому что район вымер напрочь, но источник вируса так и не был выявлен. Предполагают, что он где-то в джунглях, но все исследования перемещений нулевого пациента итогов не принесли…

– Какая жуткая история! – с чувством воскликнул Владимир, у которого впервые за четыре с половиной года задергался глаз. – Спасибо за рассказ. Мне, как врачу, было очень интересно. Но я еще не познакомился с вашими родителями.

– Не торопитесь… – пробормотала Лидия, подозревая, что добром это не кончится. Но гость был непреклонен в своем решении и удалился в район санузла, где побеседовал с Эльвирой, которая по такому случаю постирала свой синий халат, который был ровесником старшей дочери.

– Я знаю, что у нас семья немного такая… – начала Эльвира.

«Вы бы знали, насколько».

– Нет, нет, ничего особого. Лежачие больные серьезно меняют весь уклад жизни, особенно в начале болезни.

– Рад, что вы нас понимаете, – фальшиво улыбнулся Аркадий, не собиравшийся строить из себя радушного хозяина. Впрочем, он и хозяином-то не был, уж тем более радушным.

– Не, у нас не особо изменилась жизнь с тех пор, как она перестала ходить… – задумчиво протянула Эльвира, мысленно перебирая последние однообразные пятьдесят лет, а предыдущие пять лет она особо не помнила.

– Хорошо, что вы так позитивно все воспринимаете, – улыбнулся Микулин, борясь внутри с ужасом и истеричным хохотом. Теперь он не будет смотреть фильмы ужасов. Их неправильно снимают. Когда среди ужаса появляется что-то забавное, тогда еще страшнее.

Вежливо беседуя со всеми по очереди, он был вынужден участвовать в совместном обеде, состоявшем из сарделек, белого хлеба и сахарного печенья, немного запыленного. На божественную амброзию не особо походило, но мать семейства считала иначе.

– Сардельки слегка лопнули. Извиняйте, – сказала Эльвира со вполне аристократической улыбкой без двух зубов, подавая железную миску, в которой лежали две потрескавшиеся сардельки. Есть их предполагалось ложкой. Какая-то карательная кулинария, подумал Владимир. Аркадий деликатно смахнул на пол тряпку для вытирания крови, чтобы в глаза не бросалась и мило улыбнулся.