Поколение

— Тяжелое дело! — вздохнул таксист, когда машина, преодолев колдобины разбитого проселка, выбралась на грейдерную дорогу. — Нет дождей, потому проехали. А чуть брызнет, по уши увязнешь. Я тут зашел в крайний дом, расспросил у деда. Старое это село. Гончары прежде жили и владимирские кружевницы. Но, в основном, хлебопашцы, рожь сеяли. Еще до войны полтораста дворов было. А сейчас, видите, сколько? А места здесь — загляденье, — опять вздохнул водитель. — Посмотрите, какая речка!

Степан молчал. Занятый совсем другими проблемами, Пахомов раньше не думал, что деревня не только была колыбелью современных горожан, к которым он относил и себя, но отсюда изначально бралось все для создания сегодняшних городов, для развития индустрии. Крестьянин строил современный город и сам становился горожанином…

Водитель что-то говорил о том, что, будь его право, он бы разрешил продажу горожанам сельских домов.

— И не на слом и вывоз, — горячился он, — а чтобы они там огороды и сады разводили.

Может быть, и так, думал Пахомов, может быть. Но, видно, надо делать что-то совсем другое… Как когда-то поднимали индустрию. Вся страна строила ее. И сейчас должна вся страна. Хлеб и мясо Нечерноземья нужно приравнять к сибирской нефти и газу и добывать их с таким же размахом и энергией. Наверное, ему надо написать статью именно об этом. Есть уже и название: «Сибирская нефть и хлеб Нечерноземья». Он знает, как добывается нефть в Сибири. С чего все начиналось и что теперь есть там. А села он не знает… Да, не знает… Но сердце болит, будто уходит что-то родное и близкое, а ты не можешь его удержать.

Все мы из деревни, все человечество… Может, поехать к Александру Ивановичу, старому писателю «деревенщику» и предложить ему написать совместно статью? Он про хлеб и мясо, а я про нефть и газ. Родом Александр Иванович, кажется, из этих мест. Вот уже двадцать лет он пишет роман о послереволюционном селе. Первая часть вышла лет десять назад. О ней много спорили. Одни ругали, другие хвалили. Но писатель он милостью божьей… Нет, надо сегодняшнюю деревню надежным плечом подпереть, плечом индустрии, которую она взрастила…

Пахомов поймал себя на том, что уводит свои мысли от встречи с Дашей. Боится этой встречи — вот и уводит. Он только убеждал себя, что все обойдется, что вот сейчас он увидит Дашу и узнает, что она решила. Ведь главное — ее решение… И он ждал теперь этой встречи с Дашей, весь напрягшись, будто готовился к защите. А что ему защищать?

Тетушку Даши Анастасию Павловну разыскали быстро. Она только утром вернулась с дежурства. Обрадованно и простодушно сказала Пахомову: «Теперь двое суток свободная». По виду она была ровесницей Степана, считала себя старой женщиной. «Чего мне, старой, я свой век отжила», — срывалось у нее с языка, и, глядя на Пахомова, она, видно, не могла предположить, что перед нею возможный отец Дашиного ребенка, Анастасия Павловна сразу поверила в то, что Пахомов только всего-навсего сослуживец ее племянницы.

— А вы врач, с Дашей в одной больнице работали?

— Нет, я инженер. Просто рядом жил. Городок там небольшой, — отвечал Степан. Он почувствовал расположение к этой женщине и испытывал неловкость оттого, что говорил ей неправду. Но и после этих слов в ней не мелькнуло и тени подозрения, и Анастасия Павловна продолжала расспрашивать про жизнь там, на Севере, потому что Даша мало рассказывала.

— Она у нас все больше молчит. И в девчонках была такая, и когда училась в медтехникуме. Она ведь со мною с тринадцати годков. Как Клава, ее мать, второй раз замуж вышла, я к себе Дашу забрала. Все молчит и молчит. У нее отец был такой. Мой брат покойный. Тоже, бывало, каждое слово хоть клещами из него тащи…

— Когда отец умер?

— Да давно. Даше только третий годок шел. Она его и не помнит.

— Молодой ведь.

— Конечно, молодой, — сокрушенно вздохнула Анастасия Павловна. — А все она, проклятая выпивка. Был трактористом. И грамоты получал. Да вот это дело… Попал под трактор…

Разговор шел в просторной светлой и чистой комнате, где Пахомов заметил вещи Даши. Он поднялся и решил спуститься к машине, но его удержали:

— Да вы сидите, сидите. Там еще не кончился мертвый час.

— Я пойду, принесу гостинцы для Даши, — объяснил Степан. — На ее работе собрали деньги. Я вам их сейчас отдам.

Он достал бумажник, но Анастасия Павловна замахала на него рукой:

— Нет, вы уж деньги ей сами в руки. Вот пойдем к ней, и вы сами…