— Поднимемся выше, — уже, видно, овладев собою, беззлобно сказала Даша. — Здесь поговорить не дадут…
Они поднялись на площадку выше, где была лишь одна дверь, закрытая на замок. На стене висели огнетушители, лопаты, багор, а на полу стоял длинный ящик с крышкой и таким же замком, как и на двери, которая вела на чердак.
— Вы как сюда? — спросила Даша и присела на ящик.
— На машине.
— Из Москвы?
— Из Москвы… Как дочка?
— Нормально. Все хорошо. Только горластая.
— Не в маму.
— Да нет, — не поняла шутки Даша. — Молока ей не хватает. Видите, какая я. — И она еще сильней запахнула свой халат. — Но теперь начали подкармливать.
— Когда выписывают?
— Еще полежу, — чуть приметно улыбнулась Даша. — Ведь больница своя. Тут и врачи знакомые.
— А девочку уже назвала?
— Нет. Но думаю.
— Хорошее имя — Лена.
Серые глаза Даши вспыхнули недобрым огнем.
— Я думаю назвать Юлей.
Степану вдруг показалось, что она что-то знает о Елене Сергеевне. О ней мог сказать только Буров. Он вспомнил, что тот по телефону говорил о каком-то их разговоре, и спросил у Даши:
— О чем ты говорила с Михаилом Ивановичем, когда была в Москве?
— А ни о чем! — с вызовом ответила та. — Он мне заказал гостиницу.