— Да ну его!
— Напрасно ты, Степан. Он стал другим человеком. То есть мы его и не знали прежде.
— И знать не хочу! А вот с тобой выпью. За тебя и за ту женщину, которая заставила тебя, буку и сухаря, светиться. Ее хоть как зовут-то?
— Тебя интересуют полные анкетные данные? — улыбнулся Михаил. — Зовут Кирой, тридцать два года, филолог, преподает языки. Славный человек. Познакомлю, увидишь.
Они сидели за столом, и Буров рассказывал о Кире. Как они с ней познакомились, как начали встречаться и он не понимал, зачем все это ему, старому, женатому, отцу взрослых детей. Ему, руководителю такого огромного хозяйства, как их объединение «Гидромашина».
— Ну, представляешь, умом понимаю: делаю какую-то несусветную глупость. Тебе этого не понять: ты человек холостой. А меня оторопь берет. Так вот, понимаю, что делаю не то, а противиться сил нет, как кролика в пасть удава тянет.
— Ну и долго же ты сопротивлялся?
— Не остри! — резко сказал Буров.
— Не до шуток, — серьезно отозвался Пахомов. — Я просто хочу знать. И ты к словам не придирайся.
— Я, понимаешь, до сих пор, — вздохнул Михаил, — не в своей тарелке. У нас не решено… То есть решено, а ничего не оформлено.
— А в ком причина?
— Да причин вроде бы сейчас нет. Раньше были… С моей стороны. Кира хоть замужняя, то есть была замужем, а жила свободно.
— Как «свободно»?
— У них, современных, есть какие-то независимые браки. Сходятся. Могут жить, а могут не жить, хоть и пребывают под одной крышей.
— И оба нормальные люди?
— Вполне. Он работал у меня главным инженером в объединении. Ты, наверное, слышал его фамилию — Сарычев. Специалист по гидравлике.
— Доктор Сарычев, что ли? Так он же старик.
— Да нет, ему сейчас еще сорока нет. В том-то и штука.
— Ну ты, Миша, как говорит твой Димка, даешь… И что же дальше?
— А ничего! — насупившись, отрезал Буров.