Ключ Соляного Амбара

В конце сентября на собрание в соляном амбаре появился новый человек – гимназист Андрей Криворотов. С того времени, как Андрей перечитал в библиотечной комнате Чертановской школы книги, пролившиеся на него – теперь уже совсем не так, как «гроза» Пятого года – на самом деле весеннею грозой и ставшие для Андрея вторым рождением, – с тех пор не было дня, чтобы Андрей не встречался с Григорием Васильевичем иль Анной. Но так, чтобы об этом никто не знал…»

– Обрати внимание, что здесь речь идет о втором рождении в Месте Силы, в Соляном Амбаре, нашего лирического героя, Андрея Криворотова, или писателя Вогау-Пильняка… Причем это Место Силы даже важнее дома рождения писателя, об этом после… Понял знак – Место Силы, Соляной Амбар для пробуждения сознания, нравственного рождения?..

– Вестимо…

– Идём дальше… Точнее, спускаемся к ранним годам Андрея Криворотова, когда он любил быть, сидеть у Места Силы…

«Андрею было уже четырнадцать… В тот вечер к Андрею пришел Климентий (16-летний)…

– Повесили? – спросил Андрей.

– Повесили… – ответил Климентий.

– Повесили… – повторил Андрей. – Отомстишь?

– Отомщу…

– Послушай, Клим… Помнишь разговоры Леонтия Владимировича, он разговаривал с нам, как щенятами. Помнишь, – переделать соляной амбар в общественный склад, все будут обуты и сыты, как Шмуцокс… Ты знаешь, что теперь пишут в газетах, – и знаешь, – эсеры, меньшевики, большевики… Прости меня, я хочу спросить, – ты веришь, что правда за революцией, что она победит?..

– Не верю, а знаю… Не верю а знаю, и ты смотри, не только победит, но должна победить, иначе быть не может, – сказал Климентий. – Вот видишь мою руку? Я сжал пальцы, они сжались… И победят большевики. Пусть все говорят, что серное называется белым, белое от этого черным не станет. Когда Коперник сказал, что земля вертится вокруг солнца, его сожгли, – но земля-то вертится… Не верю, но знаю. И все, кто знают, не могут, не смеют не верить, – иначе либо идиоты, либо и вернее мерзавцы. Леонтий Владимирович упрощал, говоря с нами, но он вправлял мозги так, чтобы ясно было. Попомни.

– Помнишь, – сказал Андрей, – я ещё готовился в гимназию с Леонтием Владимировичем. После уроков я пришел на тумбы, и мимо меня в соляной амбар пришли Леонтий Владимирович, твой отец, учитель Соснин, еще кто-то. Мост у которого тумбы, находится в низине, амбар на горке – и я долго видел на зеленом небе одну голову Леонтия Владимировича… Так он для меня навсегда и остался в памяти…

Андрей – в форменной шинели и в фуражке с кокардой «К.Г.» – пошел проводить Климентия. Расставание в молодости – это совсем не ощущение потери. Андрей собирался в тот вечер в кино, – товарищи детства распрощались, пожав друг другу руки. Андрей не заметил, что он прощается с Климентием навсегда. Климентий это знал – уже по тому одному, как Андрей его провожал. Был глухой декабрь. И был глухой вечер, в снегах и звездах. Климентий пошел в дом коммуны, к коммунару Никите Сергеевичу».

– А теперь начальные азы коммуны и Соляного Амбара как Места Коммунистической Силы зачитаю с нужных страниц, выборочно, слушай, Серж:

«Все, кто жил в доме коммуны, жили коммуною. Никита Сергеевич не был главным, он был старшим среди равных. Никита Сергеевич говорил: «Дом мой – крепость моя», – но двери в коммуну не запирались. В коммуне всегда кто-нибудь работал… Всегда в воздухе в доме, от чистоты комнат, от звука голосов, которые слышались в доме, исходила бодрость…

Леонтий Владимирович говорил:

– …Ну, и представь себе, что все люди, все человечество будет производить только разумные и нужные вещи, не будут, например, делать пороха и пистолетов и не будут убивать друг друга, люди будут размножаться и делать столы, стулья, штаны, сапоги, дома, шаробаны, дороги. И будут всё делать на фабриках и заводах, где одна машина может наделать столько стульев в один день, сколько и сто человек не наделают, и все будут складывать, ну, в такие огромные сараи, в сто раз больше, чем ваш соляной амбар… Сейчас, например, Шмуцокс верхом катается и гоняет по охотам, и на него работает триста работниц, – он получает, предположим, пятьсот рублей в день, а Клавдия Колосова, Анютина мама, тридцать копеек. Ну-ка, раздели пятьсот рублей на тридцать копеек. А тогда все будут получать поровну. Работал ты сегодня восемь часов, работал я четыре часа, – всякий труд одинаково почетен, что столяра, что математика, – идем мы в тот громадный сарай и берем за свою работу кому что нужно, ты – шкаф, а я – задачу. А кто не работает, тот не ест, как сказал апостол Павел, – за исключением идиотов, которые не виноваты что родились уродами. И так как будут делать только разумные вещи, то вещи будут хорошими, – а также будут разумно трудиться, вещей будут делать ровно такое количество, сколько нужно, лишнего и впрок делать не будут, чтоб не заваливалось. И таким образом людям можно будет работать не двенадцать часов, как у Шмуцокса и ль Кошкина, а восемь, семь, шесть и даже меньше. А остальное время пойдёт на книги, на таблицу умножения, на театры, – и все поумнеют… Не будет ни графов, ни баронов, а будут все равноправными гражданами и товарищами. И будут все, как товарищи, сердечны и честны друг к другу… Будут все знать Пушкина… и почему гремит гром, и почему люди должны быть равноправными. Все будут товарищами, а те, которые не захотят сначала, – ну, тех мы посадим в сумасшедший дом, – и все будут еще более честными и умными, чем мы с тобой… Понял?..»

Сейчас самое бы время обсудить с другом Серёгой, почему на отказались строить коммунизм, посему ограничились развитым социализмом (по Брежневу) и социализмом с человеческим лицом (по Горби), почему на защиту социализма никто не вышел во время «августовского путча»?.. Но это все потом вечером, когда они выйдут на улицу 1905 года из редакции… А пока текущие редакционные дела… Жагин открывает настежь дверь своего кабинета, приглашая всех, кто рвался со своими вопросами к завотделом фотоиллюстрациями «ЛЗ»…

– Ключ Соляного Амбара спрятан глубоко и в речи студента-революционера Леонтия, и в Эдиповых сюжетах перманентной классовой революции – от инцестов семейства Клестовых до инцестов семейства Шмуцоксов… – говорит скороговоркой Жагин, попутно знакомя своих сотрудников с Александром. – Знакомьтесь, профессор…

– Глубоко копаешь, – делает другу комплимент Александр, – но докопаться до сути проблем также трудно, как прилуниться, и добыть из глуби Луны изотоп гелия для термоядерных реакторов будущего…