Он был депутатом Генеральных штатов, дебатировал в Учредительном и Законодательном собраниях. Принял Великую французскую революцию, а затем разочаровался в ней, за что ему пришлось дожидаться в тюрьме собственной казни. Но судьба распорядилась иначе.
Его ждали ещё самые высокие государственные и академические посты, служба у Наполеона Бонапарта и старость, когда он уже в качестве патриарха — первого интеллектуала империи, кавалера и командора Почетного легиона, академика всех возможных академий — создал «науку об идеях», которую и назвал «идеологией».
Имя этого человека не на слуху — Антуан Дестют де Траси. На слуху его слово — «идеология», которое в авторском оригинале было учением об условиях и предпосылках мышления.
Исследуя феномены формирования языка и возникновения понятий, де Траси приходит к выводу: «Слова меняют своё значение в зависимости от времени и места, и никто не замечает этих изменений».
В связи с этим принципиально важными оказываются три вопроса:
♦ как исправлять идеи, если они по каким-либо причинам неверны;
♦ как согласовывать мнения людей, если каждый мыслит по-своему;
♦ каковы причины изменчивости мнений человека и общества.
Вопросы, надо признать, далеко не праздные — нам бы и сейчас пригодились ответы на них. Да, это совсем не та «идеология», к которой все мы привыкли, — это не «политическая идеология», а идеология самосознания, понимания самого себя.
Политический контекст понятию «идеология» придали Карл Маркс и Фридрих Энгельс в своей знаменитой книге «Немецкая идеология». Именно благодаря Марксу идеология из науки о способах думать (о механике мышления, о том, как думать) превратилась в науку о пропаганде (о содержании мышления, о том, что думать).
Но к настоящему моменту слово «идеология», кажется, сделало своего рода круг: начавшись на излёте XVIII века как наука об идеях, оно достаточно бездарно потратило XIX и XX век на политические игры, став их оружием.
Теперь же, с крахом прежней государственности, оно возвращается к нам снова в форме изначальных вопросов: а кто мы, собственно, такие, во что нам верить и в чём смысл нашей жизни?
«Политическая идеология» обанкротилась, едва расправил крылья глобальный мир, в котором уже нет места прежней властной вертикали. Теперь же ей и вовсе нет места в том информационном шуме, который окружает нас со всех сторон.
Общество стало напоминать большую коммунальную квартиру, где каждая комната — отдельная вселенная. И в такой ситуации вопрос об «идеях» встает ребром. Если верить де Траси, нам снова выпала задача понять — «как судить, как говорить и что желать».
Как же нам думать о жизни, чтобы не потерять ощущения её смысла? Как сохранить себя на фоне всех этих бесконечных кризисов, ухудшения качества отношений между людьми, потери образа будущего и вообще каких бы то ни было ориентиров?
Собственно, на эти вопросы и пыталась ответить ещё античная философия. Мы все с вами знаем об академической философии — Канте, Гегеле, Шопенгауэре, — оторванной от жизни, малопонятной для большей части даже хорошо образованной публики, не говоря уже о простых людях.
Но начиналась философия как вполне бытовая практика — без специальной терминологии, без сложных концепций. Философами называли тех, кто целенаправленно думал о жизни, познании и отношениях между людьми. Любовь к мудрости — дословный перевод слова «философия».
В каком-то смысле мы сейчас с вами находимся как раз на излёте новой античности. Во времена прежней, когда Сократ с Платоном были ещё живы, Древний мир достиг своего расцвета: развивались науки, технологии и искусства, процветала торговля и общественная жизнь, даже демократию выдумали.
И все современные нам проблемы, надо признать, тоже тогда обозначились: правители грезили созданием империй, общество было как никогда прежде расколото на богатых и бедных, риторы изощрялись в манипуляции массовым сознанием, религия потеряла прежний сакральный статус — в общем, то же самое падение общественных институтов, что и сейчас.
И чем всё это закончилось, нам хорошо известно. Как писал классик, «а Рим всё падал и разрушался…». Так что и философия нам нужна в каком-то смысле та самая — античная, которая возникла как способ преодоления проблем человечества, переживающего бум своего развития.