ВОЙНА МЕЧА И СКОВОРОДКИ

22
18
20
22
24
26
28
30

— Не дрожи так. Все недоразумения позади, я не обижу, моя железная роза. Просто доверяй мне…

Закрыв глаза усилием воли, Эмер подчинилась его ласкам, трепеща перед неизвестным, страшась и желая этого.

Но вдруг слабое движение воздуха охладило ее горящие щеки. Сквозь ресницы Эмер увидела открытую дверь в черный коридор, где не горели даже факелы, и едва не лишилась сознания от стыда и ужаса.

— Вы совсем стыд потеряли, — сказал кто-то тихо над их головами.

Годрик и Эмер мгновенно остановились, причем, Годрик попытался прикрыть Эмер, которая лежала в чем мать родила, принаряженная только распущенными волосами.

Возле кровати стояла Острюд смотрела на них странно, без привычного осуждения и презрения. Скорее, она была печальна.

«Расстроена, что братец решил-таки помириться с ненавистной невесткой», — подумала Эмер.

Но язвительности, присущей золовке, не помешала никакая печаль:

— Всем известно, что она из дикого края, — сказала Острюд, — но тебе, братец, стыдно перенимать подобную дикость!

— Выйди, — попросил Годрик. — Моей жене надо одеться.

Острюд повернулась, как деревянная кукла на ниточке, и вышла.

— Неважно получилось, — извинился Годрик перед Эмер.

— Это к лучшему, — она спихнула его в сторону и поднялась. Схватила рубашку и нырнула в нее, чтобы скрыть пылающие от стыда щеки. — Королева ждет. Нам надо поспешить.

— Эмер! — Годрик спрыгнул с кровати и развернул жену лицом к себе, выпутав из ярдов беленого полотна, чтобы посмотреть в глаза. — То, что мы не закончили, мы повторим сегодня ночью. Если будешь согласна. И завтра ты уедешь из Дарема моей женой.

— И вернусь в Дарем твоей женой, — Эмер предостерегающе выставила указательный палец.

— Несомненно, — Годрик взял ее за руку и торжественно поцеловал сначала в палец, а потом в ладонь, словно скрепляя клятву. — Если сама этого захочешь. Обещаю, что не стану больше тебя неволить.

Он обнял ее, а потом снова завладел губами и не отпускал так долго, что Эмер совсем задохнулась.

— После этого я точно никуда от тебя не уеду, Годрик Фламбар, — пообещала она, обретя дыхание. — Никогда.

— Моя просьба ничего не значит?

— Значит. Я рада, что ты заботишься обо мне. Но и я хочу заботиться о тебе. Позволь мне это.