— Драчливой.
— Совсем не утонченной.
— И дерзкой, — он обнял ее и накручивал на палец распущенные кудри.
— Но я ведь тебе все равно нравлюсь? — спросила она голосом монашки.
— По-моему, я потерял рассудок, когда впервые увидел тебя.
— Там, под лестницей? Ты разрешил Острюдке влепить мне две пощечины…
— Мне не следовало идти у нее на поводу. Но слишком уж я разозлился тогда. Какая-то девица смеет избивать мою сестру! Характер у Острюд, конечно, не мед…
— Скорее — желчь, — не удержалась Эмер.
— У тебя не лучше, — рука его скользнула по ее плечу и ниже, сжала запястье, пальцы его переплелись с ее пальцами.
— Но я тебе нравлюсь?..
— Безумно…
Они перешли на шепот, и все более сближались устами, но в последний момент Годрик остановился. Эмер схватила его за грудки и жарко зашептала:
— Если ты сейчас же не возьмешь меня, Годрик Фламбар, я тебя придушу, а потом сама тебя возьму, хоть беги потом жаловаться в королевский суд!
— Неразумная, — он взял ее лицо в ладони, и руки Эмер разжались сами собой. — Я же объяснил, в чем причина.
— Почему ты меня не хочешь?
Он легко поцеловал ее, едва коснувшись губами губ, и отпустил. Потом лег на спину, заложив руки под голову, и закрыл глаза. Лицо его стало мечтательным.
— Как тебя можно не пожелать?
— За чем же дело стало?!
Эмер распустила вязки на своем вороте и в одно мгновенье стащила рубашку до пояса. Попутно она перекинула висевшую на шейном шнурке монетку-талисман наспину. Можно было бы и признаться — в свете последних событийГодрика посмешили бы похождения в Нижнем городе, но момент был неподходящий. Сейчас Эмер желала, чтобы его внимание было направлено лишь на нее. А не отвлекалось по пустякам.
— Посмотри на меня!