Преодоление безразличия. Нахождение смысла во время перемен

Приведу еще один пример. Когда Виктор Франкл в 1930-х годах работал начинающим врачом в Вене и консультировал молодых людей, из-за экономического кризиса уровень безработицы среди молодежи был очень высок. Многие из этих молодых безработных скатывались в депрессию, алкоголизм, рукоприкладство – в общем, их повседневная жизнь была наполнена бессмысленностью, а в этом вакууме разрастались те кризисные явления, которые, как мы знаем, являются следствием позиции временного существования. Франкл вывел тогда важную логотерапевтическую формулу: там, где заканчивается то, чего нельзя изменить, начинается свобода человека, а именно свобода реагировать на то, чего нельзя изменить. Будучи консультантом или психотерапевтом, он, конечно, не мог взять и изменить социальные обстоятельства, но он мог обсуждать с безработными возможности использования свободного времени, которого у них было в избытке, и здесь он мог обратиться к свободе и ответственности молодых безработных. Один начал учить английский, другой помогал в бесплатной столовой, кто-то ухаживал за могилами на еврейском кладбище. Задачи, наполненные смыслом, помогали им справляться хотя бы с психологическими последствиями безработицы.

С урчащими от голода животами они работают в каких-нибудь организациях, например, добровольно помогают в библиотеках или следят за порядком в народных школах. Они наполнены самоотдачей какой-то вещи, идее, возможно, борьбе за лучшие времена, за лучший мир, который решил бы проблему безработицы. Их избыточное (к сожалению) свободное время наполнено полезными занятиями. У меня есть чувство, что молодое поколение недооценивают с точки зрения их способности к страданию (несмотря ни на что, можно видеть радостные лица) и к достижениям.[38]

Эти молодые безработные по-прежнему голодали, страдали от экономических проблем, но с их плеч сняли экзистенциальный груз формулы «Быть безработным означает быть бесполезным и вести бессмысленную жизнь». Они снова расцвели, стали участвовать в жизни, интересоваться ею, проявлять активность. Мы видим, что всегда есть маленькие и большие свободные пространства, для которых неизменяемые внешние условия являются не более чем рамками, внутри которых каждый может разместить свою картину – большую или маленькую, но каждый раз уникальную, выражающую неповторимую личность. Однако условием является наша открытость для возможностей смысла, которые жизнь предоставляет нам в распоряжение даже тогда, когда обстоятельства в общем и целом неидеальны.

Можно возразить, что в некоторых случаях это слишком большое требование, и возможно, так оно и есть. Но мы говорим не о том, насколько легко дается переключение с отрицательного на положительное, а о том, что этого вообще можно требовать, что это находится в области возможного. Как показывают упомянутые и другие примеры, осмысленное и положительное оказывает исцеляющее воздействие на те сферы, которые никогда не затронут разочарование, отрешенность или постоянная жалость к себе, какими бы привлекательными они ни были.

С другой стороны, нужно спросить себя, что должно стать альтернативой, нужно ли позволить пережитым лишениям и неудавшемуся, но желанному счастью всегда определять наше поведение и восприятие? Мы говорим именно об этом решении и о многих возможностях, которые предоставляются благодаря этому решению в настоящий момент.

Подведем итог. Настоящее открыто, так же как и возможности нашей будущей судьбы, благодаря которым мы сегодня приходим к согласию с собой и со своей совестью. Ведь говорить о возможностях будущей судьбы означает также не говорить больше о невозможности изменить судьбу и говорить только о возможном и о вкладе самой личности в конкретной судьбоносной ситуации. Говорить о возможном означает также смотреть не только на то, что мы получаем прямо сейчас, или уже получили, или считаем, что должны получить от жизни, но прежде всего и на то, что мы сами транслируем. Ведь дело именно в этом: то, что мы транслируем, и есть, в сущности, наше. Этим мы можем распоряжаться. Это место свободы, личной и совместной ответственности, это место, где может раскрыться та самая дружба с жизнью.

Миф о зависимости

Цепочка, которую разорвал психолог с тяжелым прошлым из нашего примера, имеет сегодня широко распространенное отражение: это миф о зависимости. Согласно детерминистической концепции, которую распространила популярная психология наших дней, человек может любить и транслировать положительное и конструктивное лишь в той мере, в какой он сам это получил или получает. Или человек может быть дружелюбным настолько, насколько дружелюбны к нему другие, он может интересоваться другими или отказываться от насилия, если на это готовы другие. И так далее.

Эта модель при детальном рассмотрении снова оживляет миф, согласно которому мы транслируем и передаем лишь то, что сами получили. Если бы не было таких примеров, как вышеупомянутая история коллеги, можно было бы действительно под напором этого мифа согласиться с тем, что простая формула качественного равенства принятого и отдаваемого нами определяет нашу судьбу и наши действия.

Несомненно, что большинству из нас на самом деле гораздо легче быть дружелюбным по отношению к тому, кто сам так ведет себя с нами. Но делать из этого вывод, что наши действия должны всегда оставаться только функцией ранее полученных стимулов, было бы слишком смело и несостоятельно с психологической точки зрения. Кажется, такая модель скрыто предполагает, что физические законы из мира вещей прямо переносятся на психологию человека и якобы способны дать близкий к реальности (и по большей части довольно объективный) образ человека. Все, что не соответствует данному детерминизму, относят к «исключениям»; будто бы жизнь не состоит из индивидуальных исключительных случаев и будто бы не из героических и хороших примеров исходит призыв ориентироваться на такое поведение.

Здесь мы снова видим ту же проблему: если мы будем считать ценные примеры героизма исключениями и будем выносить их за рамки нашей действительности, мы не только станем недооценивать то, на что человек способен, когда он верит в себя, но мы также уничтожим его веру в его способность хотя бы пытаться использовать свою свободу, расти над самим собой и быть выше простых ответных реакций на внешние обстоятельства. Подобная детерминистическая индоктринация не обязательно имеет злой умысел и иногда помогает снять заслуженный или незаслуженный психологический груз чрезмерного чувства вины и самообвинений, но и это не делает ее содержание правильнее, а ее долгосрочное влияние лучше.

Очевидно, если мы постоянно внушаем человеку, что он не может поступать иначе, мы сводим на нет вероятность того, что он станет это пробовать. А те, кто все же станет, навсегда останутся исключением. Проблема не в том, что есть исключения и их мало, а в том, что мы сами способствуем тому, чтобы их было мало. В этих случаях психология не только описывает, она также укрепляет модели восприятия и поведения, которые с точки зрения определенных теорий кажутся последовательными и необходимыми, но в реальности о них можно спорить больше, чем это может «позволить» себе наша теория.

О своеобразной экономике любви

Учение о том, что мы можем давать только то, что до этого получили, во многом является развитием очень спорной идеи о механизации человека. Оно не учитывает того, что выходит за рамки естественного, а также собственное участие осознанной личной экзистенции. Оно также упускает из поля зрения идеализм как исключительно человеческий феномен, а с ним – готовность человека быть выше ограничений, а также его способность перепрыгнуть через собственную тень, если это необходимо.

Эта механизация личности берет в качестве примера неодушевленную природу и не находит там ничего, кроме цепной реакции: то, что на выходе, равно тому, что на входе. Законы сохранения в физике говорят нам, что то, что на выходе, принципиально не может быть больше того, что на входе, и, следовательно, если нам хорошо известны изначальные и общие условия, сам процесс не может принести каких-то сюрпризов. Это касается всего. Энергия передается объектами дальше или высвобождается, но не производится. Поэтому невозможно создать вечный двигатель: конструкция машины, которая производит энергию и передает или преобразует энергию, которой нет или которая не была получена, противоречила бы второму закону термодинамики – такая машина де факто невозможна физически.

Наш повседневный опыт подтверждает это в еще более простой и непосредственной форме: физические ресурсы на самом деле ограничены и конечны; мы можем передать их или использовать столько, сколько их у нас есть. Когда-нибудь, рано или поздно, наши ресурсы будут исчерпаны. Если мы разделим то, чем владеем, с нуждающимися, то наших ресурсов станет меньше на ту часть, которую мы отдали. То же самое касается еды, воды и одежды: этих и других физических ресурсов мы можем отдать не больше и не меньше, чем получили сами. В этой сфере формула «то, что на выходе, не может быть больше того, что на входе» полностью работает.

Но ее обоснованность страдает, когда речь идет о человеке и действительно основополагающих жизненных обстоятельствах: о любви, дружбе, заботе, поддержке, внимании, вдохновении, жизнерадостности, интересе и утешении.

Если мы дружим с человеком, очевидно, что наш запас дружелюбия или способности к дружбе никак не истощается; если мы впустили человека в сердце, находящаяся в нашем распоряжении любовь и забота также не уменьшаются. Экономика любви, поддержки, внимания, интереса, сочувствия и утешения подчиняется, таким образом, своим собственным, нефизическим законам. Тут не действует формула «Чем больше отдаем, тем меньше имеем», тут работает «Чем большим делимся, тем богаче становятся наши запасы, из которых мы можем черпать, и тем больше мы имеем».

Если я люблю человека (не берем сейчас пример неразделенной любви к партнеру), это не означает, что я не сумею больше полюбить других людей в такой же мере или что смогу полюбить некое число людей минус того, кого я уже люблю, поскольку имею в своем распоряжении лишь определенное количество любви. Эта связь обнаруживает себя не только в чувствах, но и в действиях, в основе которых лежит отдача: если мы утешаем или хотим подбодрить человека, это не означает, что у нас закончатся слова утешения и поддержки для кого-то другого, нуждающегося в них.

Проявления этого необычного феномена настолько многообразны, что даже не играет роли, каков объект нашего оценивания: это могут быть люди, животные, вещи, произведения искусства, музыкальные сочинения, места и страны, даже идеи – то есть вещи, которые не могут отдать любовь и заботу или лично ответить на нее. И это тоже подтверждает, что великодушная экономика любви опровергает классическую модель ресурсов. Пока частью процесса является человек, классическая физическая круговая модель получения и отдачи не работает. Здесь действует механизм (каким бы неподходящим ни было здесь это слово), на духовном уровне использующий именно те законы, которые делают невозможным создание вечного двигателя из-за физических и биологических причин. Наблюдается излучение энергии, которой человек прежде в таком масштабе не получал. По всей видимости, человек, в силу своей духовности, – гораздо больше, чем объект, он непосредственный субъект. Он может обогатиться отдавая. Говоря конкретнее, жизненные сферы, которые составляют истинное богатство человека – богатство через отдачу, а не через получение, – могут расти почти неограниченно. Человек может обеднеть, если будет оставлять при себе то, что мог бы отдавать, и скупиться на свои экзистенциальные ресурсы.