— Смотря в каком я буду настроении. На прошлой неделе, например, я живьем сняла шкуру с одного парня.
— А с виду и не подумаешь.
— Не стоит бесить девушку, которая была членом универского женского клуба. Я делаю то, что должна. Есть мысли, кто мог знать, что камень был у тебя?
— Джаветти тогда был в морге. А Нейман не стал бы утруждаться и тащить меня к себе домой, если бы знал, что камень у меня.
— Может быть, есть кто-то еще?
Я качаю головой. На ум приходит Саманта. В клубе она была со мной, но вполне могла вломиться ко мне в дом, пока я был у Неймана. И все-таки, пока не узнаю, какую роль она играет в этом спектакле, упоминать о ней не собираюсь.
— Где еще ты искала? — спрашиваю я.
— В том доме, откуда его украли.
— Так стекло в двери разбил кто-то из твоих?
— Да. Это был диббук[35]. Ты тоже туда заглядывал?
— Сегодня. — Не знаю, что за хрень этот диббук, и знать не хочу.
— А потом поехал к аэропорту?
— Ага. — Я рассказываю ей о Карле. Кто он такой и в каком состоянии я его нашел. Но об адресе, который он мне дал, даже не заикаюсь. Пока что это моя единственная зацепка, и бросаться ею направо и налево желания у меня нет.
— Господи, — выдыхает Габриэла, — глаз во лбу? Паскудство какое-то. Я и раньше слышала, что Нейман на всякое дерьмо способен, но чтобы на такое? Проклятье.
— Но Карла состарил не он.
— Уверен?
— Так говорит сам Карл.
— Есть идеи, кто это мог быть?
Я молчу.
Она рассматривает меня, и лицо ее теряет всякое выражение.