– Она выглядит бледной и хрупкой, – произнесла Лоррен с королевской манерой. – Я думаю, что такой у нее процесс подготовки. Она тихая и пугливая. – Лоррен положила руку мне на сердце. – Думаю, нам предстоит великолепный спектакль.
Ничто из этих слов не помогло мне почувствовать себя лучше. У меня не осталось времени. Колеса премьеры уже задвигались. Разогрев, последняя воодушевляющая речь Марти, последняя проверка звука. Мы занимаем свои места. Публика заполняет зал с другой стороны занавеса. Но ни следа Уиллоу.
Я заставил себя сосредоточиться на тексте. Сотнях тысяч слов, которые мне предстоит сегодня произнести. Слов, давших мне убежище. Давших мне голос.
Но я хотел произнести только два слова «Мне жаль».
Или… «Я люблю тебя».
Я не видел Уиллоу, пока она не ступила на сцену в первом акте вместе с Джастином, ее братом. Лаэрт предупреждал Офелию держаться подальше от Гамлета, бояться его. Гамлет не мог дать ей обещанное им будущее. Он попал в ловушку своего рождения и не мог выбрать собственную судьбу. Что бы он ей ни сказал, она не поверит.
Затем Полоний, отец Офелии, вышел на сцену и сам начал поучать ее. Он объявил, что Офелия была слишком слаба умом, чтобы понять собственную ценность. Неспособной принимать собственные решения.
Офелия терпела все эти высказывания, и это отражалось на ее лице. Все это проигрывалось на ее прекрасном лице. Публика была заворожена. Офелия таяла под давлением брата и отца. Ее любовь к Гамлету рассыпалась под весом их ожиданий. Уиллоу той ночью рассказывала историю своей жизни, как будто Шекспир написал эту пьесу для нее. Мое сердце разбивалось.
Я принес боль с собой на сцену с призраком, когда дух отца Гамлета рассказывает ему свою историю. О предательстве и убийстве. О яде, влитом в его ухо рукой брата.
Я пошел искать Уиллоу, как только ушел со сцены. Я нашел ее за кулисами, она сидела на перевернутом ведре в темноте, сложив руки на коленях. Она ахнула, когда я взял ее за руку, и сразу же отстранилась.
– Нет, Айзек, я не могу с тобой говорить.
– Тс-с. – Я отвел ее в темный угол, слабо освещенный знаком запасного выхода.
– Я не могу с тобой говорить, – повторила она срывающимся голосом.
– Уиллоу…
– Не могу. – Ее взгляд метался по темноте. Никогда я не видел ее такой хрупкой и нервной. Легчайший ветерок может сдуть ее.
– Ты можешь. Расскажи мне, что произошло.
Она покачала головой, широко раскрыв глаза.
– Не могу. Я пообещала, что не стану.
– Пообещала кому? Своему отцу? – я мягко взял ее за плечи. – Он заставляет тебя это делать. Почему? За что?
Она открыла и закрыла рот. Казалось, она чуть ли не паниковала, вырываясь из моей хватки.