– Куда они? Не пускают же. Ты сама сказала, что королева приказала…
– Договорились, значит, – пожала плечами Велга.
– Взятку дали? – хмыкнул Белый. – А толку? Дальше же ратиславцы.
– Дадут взятку им, – пожала плечами Велга. – Чужих они легче пропускают, это наших…
В горле встал комок, и Велга отвернулась куда-то в сторону, но не смогла ничего разглядеть. В глазах помутнело.
– Садись.
– Не хочу испачкаться…
– Да садись давай, – нетерпеливо прохрипел он.
И снял с плеч плащ, постелил на земле. Тут же подбежала Рыжая и попыталась улечься на плаще.
– Нельзя, – рыкнул на неё Белый.
Велга опустилась рядом.
– Почему твоя семья жила на отшибе?
– Рядом с Новгородом.
– С чем?
– Новгородом, – она кивнула в сторону голого высокого берега, надвинувшегося на реку полукругом. – Когда-то очень давно мой предок князь Буривой был сброшен с Сутулого моста, – она ткнула в сторону моста, перекинутого через Мутную речку. – Вече решило, что мы больше не можем зваться князьями за свои преступления перед горожанами. Мой предок обиделся и решил построить свой город, возвёл крепость во-он на том берегу. Там хорошее место для крепости, – повторила она важным, перенятым от отца тоном.
Слова тоже принадлежали отцу. Он редко рассказывал о том, как их семья потеряла княжеское имя, но если делал это, то старался шутить и делано веселиться, точно это было забавно.
Торг гудел, как улей. Кричали люди, лошади, птицы. Пахло хлебом, навозом, соленьями, мясом и пряностями – всем, что смогли в этот день довезти по Вышне и по тракту через Три Холма.
– Мой прапрапра… – она скосила глаза, пытаясь припомнить, кем именно приходился ей тот неудачливый последний настоящий князь, – далёкий предок… правил некоторое время в крепости, назвал её Новгородом, поэтому и усадьбу поставил между городом старым и городом новым. Это потом уже предместья дошли до нашей усадьбы.
– Правители обычно селятся в детинце, в самом укреплённом месте.
– Это в Ратиславии или в Рдзении, – насмешливо фыркнула Велга и снова в собственных словах узнала речи отца.