Но Велга своё не отпускала. Она прижала Белку к груди, попыталась вырваться, но её окружили плотно, не пробиться. Визжала Рыжая, кусалась. А люди били и её. Отчаянно, бешено, ничуть не слабее, чем рыжую девку.
– Отдай, сука, мартышку!
– Не твоя! Она не твоя! Тебя высекут…
Крики быстро сорвались на всхлипы. И ей бы отпустить глупую мартышку, сжавшуюся в комок у груди, ей бы бежать самой, но Велга зачем-то лежала под градом кулаков, зачем-то терпела. С её головы стащили платок, вцепились в волосы.
И маленький беззащитный комочек прижимался к ней, прятался. Она одна могла его защитить. А себя не могла.
Завыла Рыжая, захрипела.
– Чья собака?
– Бешеная псина!
И сквозь гул и вой ясно раздался визг Рыжей.
Велга дёрнулась, попыталась вскочить, побежать к ней, а её снова втоптали в землю.
– Что здесь творится?!
Возмущённый крик потонул в визге и воплях.
– Сука!
– Воровка!
– Дрянь!
– Тварь!
Их разогнали кулаки. Сочные, звонкие. Свистнула напоследок плётка, огрела торговца.
И только тогда все затихли.
– Князь, – разнёсся ропот, полный священного ужаса.
Велга не смела разогнуться.