– Восемнадцать.
Он выглядел искренне удивлённым.
– Действительно? Помню тебя на своей свадьбе, ты показалась совсем малышкой. Хотя… мне было семнадцать. Прошло уже шесть лет. Тогда ты и вправду была совсем дитя.
– Я просто невысокая, это в…
Она так и не смогла договорить. Нахмурившись, Велга присела ровнее, выпрямила спину и посмотрела строго снизу вверх на князя.
– Где моя мартышка?
– Она кусалась, как бесёнок. Я приказал посадить её в корзину…
– Принеси!
Она воскликнула слишком резко, позабыв, к кому обращалась, и поспешно исправилась:
– Прошу, князь, вели принести мою мартышку. Она… принадлежала моей матушке.
По какой-то необъяснимой причине, может как раз потому, что он считал её ребёнком, князь молча стерпел приказной тон.
– Стоян! – крикнул он в сторону дома. – Принеси мартышку. Не вынимай из корзины.
Из-за угла снова показался гридень. Он нёс корзину на вытянутых руках, точно и вправду запер в ней духа Нави. А Белка беспокойно голосила, трясла прутья лапками, цеплялась коготками.
– Ей страшно, выпусти её! – жалобно воскликнула Велга и вскочила, кинувшись навстречу.
– Ещё чего, – гридень всучил ей корзину. – Сама выпусти… господица.
И девушка смело сорвала крышку. Белка запрыгнула к ней на руки, обвила тонкими лапками шею, залепетала жалобно, как ребёнок. Жаловалась, плакалась и всем крохотным тельцем дрожала.
Велга уткнулась ей в шёрстку и зажмурила глаза, чувствуя, как снова выступили слёзы.
Гридень поднял с земли корзину и медленно, оглядываясь, ушёл обратно за угол.
– Мне жаль, Велга, – раздался печальный голос.
Кажется, князь пытался до неё дотянуться, но так и не смог. Носилки стояли слишком далеко.