– Может, выйдем за ворота? – предложила Велга.
Она заметила в стороне юношу, что привёз её из монастыря, и слегка улыбнулась ему. Юноша в ответ поклонился, и князь смерил его внимательным взглядом.
– Матеуш, – позвала негромко Велга.
– Да, конечно, – он улыбнулся смущённо, и у него снова покраснели щёки.
Когда он так улыбался, то походил на совсем юного, скромного, немного неловкого юношу, а не про́клятого рдзенского князя.
Стражники на воротах подняли засовы, пропустили их за стену. Двое собрались пойти для сопровождения, но князь их остановил:
– Мы недалеко.
От поместья Белозерского вниз по холму убегала дорога, кружила, вилась длинной нитью в сочных летних лугах и терялась где-то вдалеке.
– По весне здесь всё заливает, – сказал Матеуш. – Настоящее море.
– Я никогда не видела настоящее море. – Велга медленно, чтобы князь за ней поспевал, пошла вниз по холму.
– Я тоже.
– Мой жених живёт в Ниенскансе. Наверное, из окна его дворца я бы каждый день видела море. Хотя, говорят, у скренорцев нет таких дворцов, как у нас…
Князь не отвечал. Было заметно, как он задерживал дыхание и старался не пыхтеть, спускаясь по тропе. Велга свернула с дороги на тропку среди осоки и лопухов. Она уводила на небольшой холмик. Вокруг поместья почти не было деревьев, и только там на холмике стояла одинокая берёза. Под ветвями её спряталась деревянная домовина: столбик с крышечкой. Такие Велга видела лишь на старых могилах.
– Что это? Похоже на кормушку для птиц.
– Святилище, – Матеуш остановился рядом.
Берёза приветствовала их нежным шёпотом и тихой песней ветра меж своими кудрями. Она укрыла листвой, отгородила от полей вокруг поместья.
Белка спрыгнула с плеча и, радостно повизгивая, нырнула в траву.
– Не вижу знаков Создателя.
На святилище не было ни вырезанного солнца, ни кайла Константина-каменолома, который принёс слово Создателя людям, – ничего, что могло говорить о принадлежности храму.
– Это для местных… Кметы суеверные. Они задабривают духов.