Севастополист

Я кивнул, но почему-то неуверенно.

– И все здесь испытывают похожие чувства, – продолжил Инкер. – Другое дело, как ими распоряжаться. Вот это каждый для себя решает сам.

– Нет. Мне кажется, это не мы распоряжаемся. Ты заметил, как все изменилось? С тех пор, как мы попали сюда. А ведь ничего не произошло: мы все так же ходим, исследуем Башню, мы по-прежнему не сдали лампу, а стало быть, мы в игре. В отличие от той же Евпатории, Керчи…

– Не знаю, стоит ли быть довольным таким отличием, – сказал друг. – Но правда в том, что и здесь неплохо, а они этого не увидят. Вот и все.

– Нет, не все, – возразил я. – Мне кажется, мы – я, по крайней мере, – тоже многого не видим. Вопрос лишь в том, можно ли это увидеть вообще.

– Знаю, о чем ты говоришь, – улыбнулся Инкерман, и это прозвучало удивительно: ведь я и сам не знал, лишь мучительно подбирал слова, но они утекали, словно песок сквозь пальцы. – Я тоже задумывался об истине, мне казалось, что раз у нас есть миссия, все, что мы увидим, что нам встретится здесь, озарено отблеском этой миссии; все для нее…

– А разве нет?

– Дослушай! – возмутился он. – Я думал: наша миссия велика, а значит, велики и мы; достаточно того, что мы к ней прикоснулись. А так… можно жить все той же обычной жизнью, которой мы жили. Я мало задумывался об истине, ты же знаешь. Мне было достаточно самого факта, что она есть. Но чем дольше ты здесь и чем выше…

– Тем сильнее сомневаешься, – продолжил я.

– Ты не можешь дослушать? – взорвался Инкер. – Зачем мы тогда пришли сюда, зачем встретились?

– Прости, виноват, – примирительно ответил я, а сам подумал: «Как у нас все по-разному! Ведь мы идем оба наверх, а будто в противоположных направлениях».

– А, брось, – ответил он слегка раздосадованно. – Никто не виноват, разве что она. – Он описал в воздухе полукруг, но я, конечно, догадался, что Инкер говорит о Башне. – Просто чем дальше, тем истина становится менее интересной. Чем выше ты находишься…

Я как будто почувствовал легкий укол при этих его словах; мне вспомнились слова из бреда: чем выше находишься, тем меньше становится истина. Только это говорила Фе. «Мне надо бы найти ее, поговорить», – подумал я, но эта мысль не сподвигла меня на активные действия, я все больше понимал, что на этом уровне если и хочется активничать, так только внутри квадратов. Я посмотрел на Инкермана с тревогой и надеждой. Но на его лице была лишь улыбка, мне так и представилось, как он протянет руку и скажет: «Ну что, Фиолент, отдохни. Ты заслужил это» – или что-то еще в таком духе.

И, надо сказать, я почти не ошибся.

– Послушай, останься здесь, – примиряюще, но настойчиво произнес Инкер. – Нужно немного освоиться, пообтереться. Сместить акценты. Прелесть этого уровня видна не сразу. – Он запнулся. – Хотя нет, видна она сразу, но…

– Здесь вообще все хорошо видно, – вставил я.

– Ты поймешь эту прелесть, – взволнованно продолжил Инкер, словно не услышав моего замечания. – Оценишь ее, я уверен.

– Ну а дальше?

– Дальше – решай сам. Бежать выше со своей лампой или делать что-то еще.

– А сам-то? – спросил я с недоверием. – Далась тебе эта прелесть?