«…Ну, или милосердная смерть в бою, от молнии…» — уточнил переговорщик.
Насколько она приятная и милосердная, они уже смогли убедиться лично, поэтому были высокие шансы, что людей, по крайней мере, от северной общины, барон де Бирьё больше не получит. Мы не сомневались, обо всем произошедшем, уже завтра будут знать и остальные общины. Оставалось только немного подождать, чтобы понять, как они поймут этот намек.
И чтобы донести свою мысль как можно более «понятно и развернуто», завтра мы собрались нанести визит в одну из ферм, где жила семья, по заверениям Паскаля, искренне поддержавшая переход в новую веру. И вряд ли они самоустранятся от этого противостояния.
Каково же было наше удивление, когда утром Карл разбудил нас, и с недоумением сообщил, что наш проводник пропал.
— Я должен был сменить его на рассвете, но меня никто не разбудил. Все равно проснулся, пусть и чуть позже, вышел к костру, а там никого. Пропало его одежда и копье, поэтому вряд ли его выкрала какая-нибудь тварь. Скорее всего, он ушел сам…
На рассвете замок де Бирьё разбудил гость.
Терпеливо дождавшись напротив ворот, когда достаточно рассветет и стража сама заметит его, он сообщил, что готов сдаться сам и рассказать о планах чужаков, если господин барон поклянется отпустить его семью.
* Аид(происхождение имени точно не выяснено; во всяком случае, оно ассоциировалось с др.-греч. [ἀϊδής] невидимый, [ἀΐδιος] вечный, [ἀϊδνός] мрачный, а также почтенный, сострадательный, благоговейный страх, но и милосердие, делающий невидимым) — так же Гадес; у римлян — Плутон. В древнегреческой мифологии — верховный бог подземного царства мертвых и название самого царства мертвых. Брат верховного бога Зевса.
Глава 23
Кровные узы
Замок Бирьё, утро
(9 марта 1402 года)
Немолодой привратник давно уже перестал быть человеком. Нет, его не переродили с помощью некоего мрачного и отвратительного ритуала. Даже душа его сохранилась, и по-прежнему принадлежала ему же.
Но, как и многие из живущих в местах куда безопаснее или даже в мирах вовсе без магии, Старый Гловер* давно уже перестал быть человеком в том смысле, что мы вкладываем в это слово. Он превратился в свою «функцию», пусть, конечно же, и не знал этого слова.
Все желания и мысли его усохли до размеров замка и его немногих обязанностей. Точнее — до заботы о воротной башне.
Даже на кухню за своей обязательной миской каши или похлебки привратник ходил, скорее от необходимости, чем по великому желанию. Только здесь он чувствовал себя по-настоящему довольным, и даже начинал худо-бедно радоваться жизни. В том смысле, которой все еще оставалось доступен его лишенной крыльев душе. Теплу, например.
Весна, наконец-то пришедшая в местные болота три дня назад, и не оставила его равнодушным.
Не в том смысле, что он начал о чем-то мечтать или надеяться. Но привратник, конечно же, обрадовался тому, что перестанет мерзнуть на своей крохотной каменной площадке, откуда мог наблюдать за жизнью замка Бирьё и пустынным участком дороги по соседству.