Местные дороги были, во-первых, немногочисленными, а во-вторых, известны все наперечет. И если сами здешние «болотники» могли обойти нашу засаду — у пешего все-таки побольше путей — то трое конных слуг барона такой возможности были по определению лишены. Их кони физически мало где могли пройти.
Так что дорога, а фактически — просто неплохо растоптанная лесная тропа — в этом месте имела, пожалуй, единственный свой прямой участок. Шагов 75–80 более-менее прямого пространства, и как нельзя лучше подходила нашим планам.
Если очередную группу ополченцев достаточно было просто разогнать, то людей барона нужно было непременно прикончить. Этого требовало сама логика нашего противостояния, а не некая особая кровожадность, вдруг одолевшая отряд…
Я сидел где-то примерно посередине этого участка тропы, в компании Вальдемара. Остальные наши расположились неподалеку. Все было переговорено множество раз, и мы с приятелем просто молчаливо дожидались момента, когда понадобится действовать. Но все время молчать было, конечно же, просто невозможно.
— Слушай, — неожиданно вспомнил я, — а у вас в Академии что-нибудь знают про этого то ли демона, то ли бога?
— На будущее имей в виду, что лучше говорить «демона, объявившего себя богом», — ответил Вовка по-русски, однозначно намекая этим, что тема важная, но дальше он вернулся к здешнему варианту старофранцузского. — Да, у нас обсуждали такие слухи, но мои шефы считают, что его интересуют места потеплее: где-то там на побережье…
— А что о нем известно? — напомнил я.
— Он и правда, из старых богов. В ватиканских текстах первое его известное имя на латыни было «Оркус». У римлян он числился богом смерти. Позже его образ слился с другим богом, «Диспатером», а ещё позднее оба этих божества окончательно растворились в образе бога Плутона. Ты мог даже читать греческий вариант его имени в виде «Гадеса» или — уж точно — «Аида»!
— О, искренне удивился я, — а ведь и правда! Про Аида* даже я слышал… Кстати, а что там про демонов-богов? Они могли туда-сюда переходить в своем…статусе, или как это назвать?
Вопрос я на всякий случай задал по-русски, и подтверждая мысль об осторожности, приятель ответил на том же языке:
— Ну да, на самом деле разница там лишь в уровне силы. Сам понимаешь, я не знаю, какая там градация. Уж точно — не смогу измерить ее, но до определенного предела такое существо числится еще демоном, а потом раз — и вот он уже бог. Ну или всего лишь «божок», но это все равно куда могущественнее его предыдущего состояния. Да и возможности, вроде как, совсем другие…
— Так сейчас этот тип «бог» или «божок»?
— Надеюсь, мы этого так и не узнаем! — насмешливо хмыкнул Вальдемар, вернувшись на старофранцузский. — Думаю, первоначально он был одним из демонов или мелких божеств загробного мира у этрусков, а потом, стал считаться правителем загробного мира. Я, кстати, видел папирус, что мои шефы получили из Ватикана. Этруски изображали Оркуса в виде бородатого, покрытого шерстью демона. Иногда — даже крылатого. Но это лишь с того момента, как он стал уносить человеческие души в загробный мир…
Мы некоторое время помолчали. Вальдемар задумался о чем-то своем, а мне — требовалось переварить.
— Слушай, так известно каким образом они меняют свой статус? — заговорил я минут пять спустя.
— Сила, все дело в ней! Наберет ее сколько надо — станет богом. Ну, или может уже набрал… — охотно отозвался маг.
— В моем детстве дяди-коммунисты рассказывали, что богов придумывают люди…
— А о существовании магов чего они говорили? — негромко засмеялся Вовка.
— Ну да, они вроде как считали, что тебя и тебе подобных тоже нет… — с таким же негромким смехом согласился я.
— Знаешь, но в одном они правы, — снова заговорил приятель немного спустя. — Судя по всему, что я знаю, магическими источниками мы, маги, можем пользоваться так же, как и все эти боги-демоны. Но вот принимать в себя силу от своих верующих, мы в отличие от них уже не способны. Так что получив здешние земли, он усилился. Да, они малолюдны, поэтому не очень чтобы много наберется здесь сил, но какой-никакой ручеек от здешних ритуалов он, конечно же, получит! Так что мы с тобой, сейчас считай что «крестоносцы». При том — самые всамделишные…