Лампёшка

— Забери обратно. — Мальчик отталкивает от себя тарелку, и яичница соскальзывает с куска хлеба. — А это? Молоко, что ли? Молока я не пью.

— Но ты уже очень давно ничего не…

— Потерплю ещё денёк. Принеси лучше свежей воды. В стакане. В чистом стакане.

Лампёшка окидывает взглядом комнату: кругом грязь, разводы плесени.

— В чистом стакане, — повторяет она. — Хорошо. Я…

— После этого можешь поменять постель, а в половине четвёртого пришли кого-нибудь. Мне нужно принять ванну.

— Ванну?

— Да, ванну. Каждый день в половине четвёртого я принимаю ванну. Ты в состоянии это запомнить?

— Конечно. Запомню.

Лампёшка наклоняется, чтобы забрать поднос. Мальчик бросает взгляд на повязку у неё на руке, но ничего не говорит. Вблизи она видит, что его кожа уже не такая серая и шелушащаяся. И сам он не такой измождённый, как прошлой ночью, не такой бледный и горячий. Сейчас, когда хвост не на виду, он кажется обычным мальчиком. Ну да, мальчиком — с зелёными волосами, чёрными как смоль бесовскими глазами и полным ртом острых зубов.

— Чего? Чего уставилась?

— Ничего, — спохватывается Лампёшка. — Ничего я не уставилась.

Она опускает поднос на большой комод, заваленный книгами и бумагами. Среди бумаг стоят грязные чашки, их надо будет снести на кухню. Она принимается раздвигать шторы на окнах.

— Я разве просил тебя это делать?

— Нет, — улыбается Лампёшка как можно дружелюбнее. — Но сегодня такое солнышко, что…

— Ненавижу солнце. Закрой.

— Вот как… Хорошо.

Она задёргивает шторы. «Гладить дикого кролика, пока тот не привыкнет, было проще», — думает она. Но и это заняло много времени. У пятого окна девочка задерживается. Вдали на фоне голубого весеннего неба — тёмно-серый маяк.

— Ты что, глухая? — говорит мальчик. — Или до тебя всё долго доходит? — Он нетерпеливо пощёлкивает пальцами.

— Ты что-то сказал? — оборачивается к нему Лампёшка.