Лампёшка

Сквозь облака пробился водянистый солнечный свет и раскрасил воздух: небо заиграло фиолетовым, зелёным, золотым. Её рука больше не болит, а сегодня или завтра, самое позднее — послезавтра отец прочтёт письмо и подумает о ней.

«Дарагой папа, — написала она. — Как тваи дела мои харашо. Я тебя вижу из акна дома где теперь живу. Памаши мне разок? Незабывай кушать я вирнусь в следущий выхадной».

Лампёшка улыбается и засовывает руки поглубже в карманы нового платья. Какое же это волшебство — уметь писать!

Ярмарочный люд визжит и веселится, стайки детей перебегают от одного аттракциона к другому. «Гляди, вон там! И там! А это видали?» Ну и хорошо: никто не обращает на Лампёшку внимания, все глазеют на парад-алле, рассекающий толпу.

Клоуны в полосатых костюмах и на ходулях тянут за собой белых собачонок. Жонглёры подбрасывают в воздух всё, что только можно: ножницы, бутылки, апельсины, кроликов. Акробаты раскачиваются друг у друга на плечах, раскинув руки и размахивая флажками. Огнеглотатели дышат пламенем, а за ними…

— Вон, вон он! Слон!

Неужто слон? Такое нельзя пропустить, думает Лампёшка. Она забирается на бочку и смотрит поверх голов. Точно, вон он — выходит из-за шатра, помахивая хоботом.

Но внезапно она замечает кое-что ещё. Глаза Рыба.

Глаза Рыба? Этого не может быть, но вот они: та же форма, тот же цвет — глаза, из которых струится золото. Они не настоящие — нарисованы на афише у одного из шатров, что стоит по ту сторону от процессии циркачей.

Лампёшка спрыгивает с бочки и пробирается сквозь лес ног, мимо огнеглотателей и клоунов, проталкивается между разгорячёнными, пьяными телами, перепрыгивает через валяющегося на земле бедолагу — то ли спящего, то ли побитого, — и вот она у входа.

«У-мо-по-мра-чи-тель-ны-е у-ро-ды» — медленно читает она жёлтые, чёрные и алые буквы на афише. Под надписью изображены толстая бородатая женщина, карлик с большой головой и женщина с глазами Рыба. Вихрь зелёных волос, рыбий хвост. Русалка. Всамделишная! Неужто она внутри?

В будке у входа сидит толстяк и, подперев голову ладонями, хрипло и равнодушно выкрикивает:

— Ур-р-роды и чудища… Всего четвертак… Диковинные ур-р-роды… Спешите видеть…

У него странный глаз и огромные, сплошь покрытые татуировками, руки.

— Заходите подивиться забавам матери-природы… Дама с бородой, сиамские близнецы с двумя головами, да-да, из далекой России. Женщина, выловленная из моря… Пальцы в воду не совать… Всего четвертак…

Лампёшка дотрагивается до монетки в кармане. Что же делать? А как же вата?

Внутри глазам сперва приходится привыкнуть к полу- мраку. Между нишами, подсвеченными маленькими лампами, проложена дорожка из парусины. В шатре больше никого нет, все смотрят парад. Снаружи доносятся крики и звуки фанфар.

В первой нише стоит клетка, в ней на табуретке сидит женщина в костюме из перьев. Она маленькая как ребёнок, но старая и почти лысая. Её чёрные глаза-бусинки устремлены прямо на Лампёшку.

— Здравствуйте, — шепчет Лампёшка.

— Здравствуй, девочка. — Голос у женщины высокий, пронзительный. — Не робей, смотри себе на здоровье. Для того я тут и сижу.