—
Эдвард! Эдвард! Слишком он привык к дурацкому прозвищу, которое дала ему эта безмозглая девчонка. Его не так зовут, его назвали в честь отца! Ещё неделя, или, может, три дня, или уже завтра.
У отца серые глаза, в которых плещется море, и огрубевшие от ветра щёки. Эдвард мог бы любоваться этим лицом весь день напролёт, пока в памяти не отложится каждый волосок, каждая морщинка, а потом перебирал бы их в уме долгими месяцами, пока отца не будет.
Но никогда не хватало времени.
Уже через полчаса Адмирал начинал нервничать, снимать с полок то одно, то другое и ставить обратно. Усаживался за письменный стол. Принимался что-то писать. А Эдварду ещё о стольком хотелось рассказать, о стольком расспросить, столько показать.
За его спиной Йозеф тоже начинал ёрзать и бормотать, что им уже пора.
— Не будем вас дольше задерживать, господин. У вас ведь ещё столько дел.
Отец буркал в ответ «да-да» или «увы, так и есть» и вставал из-за стола. И тут наступал любимый момент Эдварда. И самый нелюбимый одновременно, ведь он означал, что их встреча закончилась. Отец подходил к нему, брал за подбородок, прищуривался и впивался в него взглядом, будто искал что-то в лице сына. Как-то он даже положил ладонь Эдварду на голову. Мальчик до сих пор точно помнит, когда это было, какая большая у отца ладонь, какая тяжёлая. Больше этого не случалось, хоть он и продолжал надеяться всей душой.
— Что ж, старайся хорошенько, — говорил тогда Адмирал. — В следующий раз хочу увидеть, как ты стоишь.
— Обещаю, отец, — отвечал Эдвард, надеясь, что голос его звучит низко и мужественно. Но обращался он уже к повёрнутой спине.
— С тобой мы ещё поговорим, Йозеф, — говорила спина.
Бросая последний взгляд на комнату, Эдвард пытался запомнить как можно больше: отцовскую фигуру у письменного стола, сам стол, шкафы, полные насекомых и бабочек, маски на стене, чучела животных и — о! — тигра, тигриную шкуру на полу… Ему никогда не хватало времени. Йозеф закрывал дверь и уносил его наверх.
Обычно Адмирал ещё несколько дней гостил дома. Ел, спал, давал пару званых ужинов. Мальчик целый день прислушивался, пытаясь догадаться, что происходит внизу. Но из башни много не услышишь.
В те дни он выставлял напоказ свои самые интересные книги, самые аккуратно написанные сочинения, самые красивые карты.
— Ах, парень, — вздыхал Йозеф, когда видел, что Эдвард, бледный от усталости, тренируется больше обычного, не спит и не отрывает взгляда от двери. — Я спрошу. Но ты же знаешь, он занят.
Адмирал никогда не поднимался наверх.
А через несколько дней отец снова уходил в море. На год, иногда на несколько месяцев. Но чаще надолго. Кажется, в этот раз очень надолго. Эдвард уже потерял счёт времени.
Но ему не надо считать, не надо думать, не надо распускать нюни. Надо браться за дело, вот что. Вперёд, заниматься, чего разлёгся…
Дверь распахивается, и в комнату вбегает эта безмозглая девчонка.
— Пойдём со мной, — говорит она. — Это очень важно, Рыб. Возьмём тележку, Ленни пусть остаётся здесь, так проще. С лестницы я тебя как-нибудь снесу, стащу волоком, если понадобится.
ebooksa