Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

22
18
20
22
24
26
28
30

Корабль содрогнулся. Низкий рев, почти на пороге слышимости, запульсировал в голове Мэтта. На миг он почувствовал себя чуточку тяжелее, но скоро это ощущение пропало, а затем его сильно вдавило в кресло.

Мэтт с радостью отметил, что тройная сила тяжести уже не действует на него так сильно – может быть, потому, что он полулежал, откинувшись на спину. Полторы минуты работы двигателя тянулись очень долго; слышен был лишь рев раскаленных газов, вырывающихся из дюз корабля, и через иллюминатор над головой пилота виднелся кусочек неба.

Небо становилось все темнее. Вот оно превратилось в пурпурное и прямо на глазах почернело. Зачарованный, он смотрел, как появляются звезды.

– Приготовиться к невесомости! – донесся из громкоговорителя голос пилота. – Под головными подушками лежат санитарные пакеты. Если кто в себе сомневается, пусть приготовит их заранее. Я не собираюсь соскребать с палубы вашу блевотину.

Мэтт сунул странно потяжелевшие пальцы под подушку и достал пакет. Рев двигателя затих, а вместе с ним исчезла и сила, прижимавшая их к подушкам сидений. Пилот расстегнул ремни и повис в воздухе, глядя сверху на кандидатов.

– А теперь, парни, послушайте. У нас шесть минут невесомости. Можете отстегнуть ремни – по два человека – и подняться сюда, чтобы осмотреться. Но предупреждаю: держитесь за поручни. Если я замечу кого-нибудь, повисшего в воздухе или решившего позабавиться, тут же помечу у себя и сообщу на базу. – Он ткнул пальцем в одного из кандидатов. – Вот вы. И который рядом.

«Который рядом» оказался Мэтт. Его желудок не переставал давать знать о себе, юноша чувствовал себя ужасно, и ему совсем не хотелось воспользоваться предложенной привилегией. Но на карту была поставлена его гордость. Он стиснул зубы, проглотил слюну, которая заполнила рот, и расстегнул ремни.

Освободившись, он повис в воздухе, держась одной рукой за ремень, и попытался сориентироваться. Было как-то странно и неприятно оказаться в обстановке, где нет ни верха, ни низа; все плыло у него перед глазами.

– Поторопитесь, ребята! – послышался голос пилота. – Иначе пропадет ваша очередь!

– Поднимаюсь, сэр!

– Держитесь, я сейчас разверну корабль.

Пилот отключил гироскопы и привел в действие прецессионный маховик. Корабль повернулся вверх дюзами. К тому времени когда Мэтт успел добраться до пульта управления, двигаясь подобно старой и очень осторожной обезьяне, нос ракеты был направлен в сторону Земли.

Мэтт прильнул к иллюминатору и стал всматриваться в земную поверхность, расположенную на расстоянии ста миль от него и медленно удаляющуюся. Зеленые и коричневые цвета на ней казались очень темными по сравнению с ослепительной белизной облаков. Слева и справа виднелось иссиня-черное небо, оно было усыпано звездами.

– Прямо под нами база, – заметил пилот. – Если присмотритесь, увидите Хэйуорт-холл, вернее, его тень.

Направление, которое указывал пилот, не было для Мэтта «прямо под нами», скорее оно было просто «снаружи» – чувство ориентации у Мэтта пропало начисто. Это его беспокоило.

– А вон там – видите? – кратер, где раньше был расположен Денвер. Теперь взгляните на юг – темная полоса, вернее, темно-коричневая, – это Техас, рядом виден Мексиканский залив.

– Сэр, а Де-Мойн отсюда можно увидеть? – спросил Мэтт.

– Трудновато. Вон там – иди глазом по Миссисипи до того места, где в нее впадает Миссури, а потом вверх по Миссури. Это темное пятно – Омаха и Каунсил-Блафс. Де-Мойн между ними и горизонтом.

Мэтт напряг зрение, стараясь найти родной город. Он не был уверен, что увидел Де-Мойн, но отчетливо различал, как искривляется поверхность Земли, перед тем как растаять за горизонтом; теперь он своими глазами видел, что Земля круглая.

– Достаточно, – скомандовал пилот. – Возвращайтесь в кресла. Следующая пара!