Когда они вернулись в каюту, Пит их уже ждал. Он вышел навстречу из своей комнатушки.
– Ну, как повеселились? Жалко, что я был на дежурстве и с вами не полетел.
– Не расстраивайся, ты мало что потерял, – успокоил его Оскар.
Текс посмотрел на друзей виноватым взглядом.
– Ребята, простите. Мне жаль, что я все испортил. Первое увольнение, и так все вышло.
– Не бери в голову, – успокоил его Оскар. – Станция «Терра» и через месяц никуда не денется.
– Это точно, – согласился Мэтт. – Слушай, Текс, только честно. В твоей жизни это был первый коктейль, да?
– Да, – покраснел Текс. – Все родные у меня трезвенники, если не считать дяди Боди.
– Забудь ты про дядю Боди. Если я еще раз увижу тебя с коктейлем, тут же бутылкой и ухлопаю.
– Мэтт, может, хватит?
Оскар с сомнением посмотрел на Мэтта:
– Ты уж полегче с такими заявочками, парень. Может, однажды такое случится и с тобой.
– Может и так. Может, когда-нибудь вам придется тащить меня под руки, и я узнаю, как чувствуют себя пьяные. Но только не на публике.
– Заметано.
– Слушайте, – спросил Пит, – а что вообще происходит? О чем это вы?
Жизнь на борту «Рэндольфа» носила странный отпечаток «вневременности»: здесь ничто не отмечало течения дней. На борту учебного корабля не менялась погода, да и время года постоянно казалось одним и тем же. Даже деление суток на ночь и день было произвольным и постоянно нарушалось ночными вахтами и занятиями в лабораториях: они проводились в любое время, чтобы до предела использовать ограниченные возможности. Кормили кадетов через каждые шесть часов круглые сутки, и в час «ночи» столовая была обычно наполнена не меньше, чем в семь «утра».
Мэтт научился спать всякий раз, когда выдавалась возможность; дни для него пролетали незаметно. Ему казалось, что никогда не хватает времени на то, что необходимо сделать. Математика и связанные с ней предметы, особенно астронавигация и ядерная физика, превратились для Мэтта в настоящее пугало; он обнаружил, что его заставляют заниматься прикладной математикой еще до того, как он овладел основами ее теории.
До того как стать кадетом, Мэтт считал, что довольно хорошо разбирается в математике, да так, наверное, оно и было, если судить обычными мерками. До этого он никогда не задумывался, что значит оказаться одним из членов группы молодых людей, где каждый необычайно хорошо понимает язык науки. Мэтт записался на дополнительные индивидуальные занятия и работал теперь больше, чем когда-либо в жизни. Но дополнительные усилия помогли ему лишь избегать провалов, не больше.
Невозможно постоянно себя подгонять, заставлять работать и не сорваться. Единственное, что спасало Мэтта, не давая переступить опасную грань, – это его окружение.
Коридор номер пять на палубе «А» – именно здесь находилась каюта, где жили Мэтт и его друзья, – был известен как Свинячий закоулок. Он прославился бесшабашностью своих обитателей еще до того, как здесь поселился Текс Джермэн. А уж у Текса на этот счет способностей было хоть отбавляй.
ebooksa