Языки пламени расходились по ее телу, оставляя бурлящие пузыри и лоскуты горелой кожи. Казалось, она даже слышит отвратительный сладковатый запах жарящегося мяса.
«Блядь, блядь, блядь!»
Она не могла заставить себя выглянуть из-под одеяла.
«Спокойно. Это просто паническая атака. Это ложная тревога. Никакого пожара нет, откуда ему тут взяться».
Одеяло стало сырым от воды, а она все дышала под ним, открыв рот, как загнанный зверь, нагоняя все больше углекислого газа в свой маленький мирок. Голова кружилась, сдвинуться или хотя бы поменять позу она не могла – тело не слушалось.
Вдруг сирена оборвалась хрипом, бьющим по ушам, а потом резкий голос – явно человеческий, а не механический – отрапортовал:
– Повторяю, в здании объявлена тревога. Сотрудникам необходимо срочно собраться у пожарных выходов. Кира Мечникова, вас ожидают в главном офисе. Повторяю. Мечникова. Ожидают в главном офисе.
Кира никуда не побежала – наоборот, только глубже вжалась в пахнущий мокрой кожей и верблюдом диван.
«Ну, вот и прилетело за Питер», – сказал спокойный голос внутри.
«Да, знаю!» – огрызнулась она в ответ.
Меньше чем через пять минут в ее кабинет бесшумно вошли черные люди.
Соколова среди них не было.
Пустую подземную лабораторию научного центра освещали лампы дневного света. Они исключали любую тень или полутень, никаких дырок, норок и углублений, где можно было бы спрятаться, не предполагалось. И хотя насквозь мокрая Кира, сидящая на стуле, была одета, от уничтожающе-яркого света она казалась самой себе абсолютно голой и беззащитной.
Незнакомый голос из динамиков произнес стандартный текст:
– Гражданка Мечникова, озвучьте ваши полное имя, возраст, дату рождения и место проживания.
Кира молчала.
– Вы отказываетесь от дачи показаний?
– Я не знаю, по какому делу прохожу.
– По делу о государственной измене.
Кира звучно рассмеялась, отбросив с лица мокрую прядь: