Голод

– О чем ты?

Аманда Маккатчен, отошедшая в угол, чтобы прибрать оставшиеся бинты, оглянулась на них, но Мэри было не до нее.

– Люди боятся, как бы тебя не поразила та же болезнь, – сказала она, придвигая сундук к шаткой стенке, кое-как завешенной парусиной да коровьими шкурами. – Кезеберг говорит, будто оттого по тебе и стрелял. Будто заметил за тобой что-то, ему не понравившееся. Полезай наверх, через крышу выбирайся наружу и беги. Беги без оглядки, Томас. Останешься – тебя убьют.

Хотелось бы Мэри думать иначе, однако она ведь видела, что происходит с людьми. Жертву находят вмиг, а расправляются с ней и того быстрее. Все вокруг недоверчивы. Все вокруг перепуганы.

Очевидно, тоже понявший всю безнадежность своего положения, Томас без колебаний влез на сундук, но тут замешкался, обернулся к Элите.

– Ты – как, со мной? Или здесь остаешься?

Элите Мэри сочувствовала от всей души. Отправившись с Томасом, она обречет себя на верную гибель. С собой у них не будет ни еды, ни оружия, а в лесах рыщут волки, или другие твари – те самые, что принесли в лагерь хворь. А снег? Сугробы вокруг непролазные… однако для Томаса бегство – единственный шанс на спасение. Если он останется, его наверняка убьют.

А вот Элита – дело другое.

Сорвав с ближайшей постели одеяло, Элита набросила его на плечи.

– Полезай. Я за тобой.

Однако люди ворвались в избушку прежде, чем Томас успел перелезть через стену.

Мэри заступила им путь, но отец схватил ее за плечо, вытащил на снег, стиснул руку мертвой хваткой.

Раскрасневшийся Патрик Брин с дружком, Патриком Доланом, при помощи Шпицера из немцев-эмигрантов и Льюиса Кезеберга схватили Томаса за ноги, стащили вниз и выволокли наружу, пройдя мимо Мэри с Элитой, будто их здесь вовсе нет.

Мэри рванулась следом, однако отец удержал ее.

– Будешь мешать им, только себе хуже сделаешь.

Кое-как высвободив руку, Мэри оттолкнула его и побежала за уходящими. Элита, не отставая, помчалась следом.

Вскоре они нагнали уводящих Томаса в лес. Добежав до них первой, Элита бросилась к тем двоим, что заломили Томасу руки за спину, но рослый немец, Шпицер, отмахнулся от нее, как от комара.

– Ступай в лагерь, девочка, – велел ей Брин. – Ни к чему тебе на такие вещи смотреть.

Тут с ними, одолев глубокий сугроб, поравнялась и Мэри.

– Его вовсе незачем убивать. Просто отпустите. И тревожиться о нем ни к чему: больше вы его не увидите.