Их бесило, когда говорили про «болезнь», потому что болезнь не ухватишь. Им нужна была личность, преступник, чтобы утопить его тяжестью собственной вины, потому что иначе им не выплыть. Они знали, это эгоизм, но когда наказать некого и остается лишь вопиять к небесам, снести такую ярость человеку не под силу.
Им нужен был враг. Теперь он у них появился. Но теперь они не знали, сидеть ли им с дочерью или преследовать ее обидчика, помогать ей жить дальше или отнять жизнь у него. Если это не одно и то же. Ненавидеть куда проще, чем наоборот.
Родительские раны не заживают. Детские тоже.
Все дети во всех городах по всему миру в какой-то момент своего взросления начинают играть в опасные игры. В любой компании найдется тот, кто первым спрыгнет с самой высокой скалы, последним перебежит через пути перед мчащимся поездом. Этот ребенок – не самый смелый, просто он боится меньше других. Возможно, чувствует, что ему, в отличие от остальных, нечего терять.
Беньи всегда искал самых острых физических ощущений, потому что они вытесняют другие чувства. Адреналин, вкус крови, колотящая боль вызывали приятный шум в голове; он любил сам себя пугать, потому что, когда страшно, невозможно думать ни о чем другом. Он никогда не резал себе запястья, но понимал, зачем это делают. Иногда он так хотел ощутить боль и сфокусироваться только на ней, что специально ехал на поезде в другой город, за много километров, дожидался темноты и отыскивал самых отпетых хулиганов, чтобы подраться, лез на рожон, пока им ничего не оставалось, кроме как всерьез его отколошматить. Потому что, когда по-настоящему, адски болит снаружи, не так больно внутри.
Басист не заметил его, пока не сошел со сцены. И так удивился, что забыл скрыть улыбку. Он был все в той же черной одежде, ткань дождем струилась с его плеч.
– Ты пришел.
– С развлечениями тут не очень – податься-то особо и некуда.
Басист рассмеялся. Пиво они пили в трех шагах друг от друга; успевшие хорошо нагрузиться мужики время от времени проходили мимо, хлопая Беньи по спине. Восхищались его гипсом, сочувствовали, что судья оказался мудилой. «А с Кевином, – бурчали они, – вообще хрень полная». И так повторялось раз семь-восемь. Они подходили один за другим, мужики разного возраста, и все хотели угостить номера шестнадцатого пивом. Басист понимал, ему, скорее всего, просто кажется, но с каждым хлопком по спине Беньи как будто на один сантиметр отдаляется от него. Басист бывал здесь и раньше, это не первый мальчик на его памяти, который ведет себя так, словно скрывается под чужим именем. Но возможно, в таком месте – где не хочешь никого огорчить – действительно все по-другому.
Когда они наконец остались одни, басист допил пиво и тихо проговорил:
– Пожалуй, мне пора. Тут, как я вижу… много желающих поговорить о хоккее.
Беньи взял его за руку, обжигая шепотом:
– Нет… пойдем куда-нибудь…
Басист вышел в ночь и обогнул здание справа. Беньи выждал десять минут и тоже вышел, но свернул влево, сделал небольшой крюк через лес, потом вернулся обратно и увидел басиста. Тот брел между деревьями, спотыкаясь и бранясь себе под нос.
– Ты уверен, что умеешь играть в хоккей? Кажется, ты что-то сделал не так. – Басист, улыбаясь, кивнул на Беньины костыли.
– А ты уверен, что умеешь играть на бас-гитаре? Звук был такой, как будто ты ее весь концерт настраивал, – ответил Беньи.
Они закурили. Из темноты налетали порывы ветра, все усиливаясь, со свистом неслись по насту, но в последний момент как будто решали оставить парней в покое. Только слегка касались их, осторожно, как неуверенные пальцы в первый раз дотрагиваются до чужой кожи.
– Мне нравятся твои волосы, – выдохнул в них басист.
Беньи закрыл глаза, выпустил костыли, жалея, что мало выпил. Мало выкурил. Он недооценил свой проклятый самоконтроль, а надо было его задушить, заглушить. Теперь он пытался отдаться чувству, но ладони, коснувшись спины парня, инстинктивно сжались. Басист вздрогнул, Беньи напрягся, перенес вес на сломанную ногу, чувствуя, как боль раскаленными иглами пронзает позвоночник. Мягко отстранился. Подобрал костыли и шепнул:
– Это… была ошибка.
ebooksa