Она зажала его мочку большим и указательным пальцами. Он так расстроился, что она захихикала.
– Ты возьмешь с собой на роды тактическую таблицу и вместе с акушеркой разработаешь стратегию потуг, потому что наверняка и в этой области можно побить какой-нибудь рекорд. Ты будешь думать, что кривые роста и веса – это такое соревнование. Ты станешь самым занудным, самым невыносимым, самым лучшим отцом на свете.
Он водил пальцем вокруг ее пупка.
– Думаешь, он… или она… думаешь, наш ребенок полюбит хоккей?
Она поцеловала его.
– Любить тебя, не любя хоккей, очень трудно, Давид. А не любить тебя еще в сто раз труднее.
Он лег на спину, она крепко оплела его ногами.
– А Кевин… Да и все остальное вообще. Я не знаю, что делать.
– Свое дело, дорогой, – шепнула она без тени сомнения. – Ты не можешь в это вмешиваться, ты не полицейский и не прокурор. Ты тренер. Делай свое дело. Не это ли ты всегда говоришь своим игрокам?
– Я не понимаю, что я должен, по-вашему, делать… – лепетал в трубку генеральный директор, он уже сбился со счету, сколько подобных разговоров он выдержал за это утро.
– Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ДЕЛАЛИ СВОЕ ДЕЛО! – крикнула на другом конце Магган Лит.
– Поймите, следствие еще не закончено…
Магган брызгала слюной в микрофон:
– Знаете, что это такое? Это ЗАГОВОР против всей команды! Тут нет ничего, кроме ЗАВИСТИ!
– Но… я-то что могу сделать?
– Делайте свое дело!
Раздраженный и злой, Бубу сложил покрышки, развесил по местам инструменты и снял грязный комбинезон.
– Мне надо в школу, пап.
Хряк почесал бороду, посмотрел на сына и, видимо, хотел что-то сказать, но не знал что. Вместо этого просто кивнул:
– Поможешь мне потом доделать?