— Ночью один, здесь, в таком виде? — высказываю я свое удивление. И в самом деле было чему дивиться: о таких у нас говорят «нах дугун», что значит крайне удрученный. Ничего подобного я не знал за нашим директором.
— Не могу я больше, — глубоко вздохнув, проговорил он мрачно, — хочется бежать, бросить все и бежать куда глаза глядят и не возвращаться. Так дальше не могу! Надо многое менять, надо встряхнуться…
— Куда и от чего бежать?
— Уехать куда-нибудь с детьми. Но куда? Кому я нужен? Я же ничего не умею делать, Мубарак, кроме как быть председателем колхоза или директором совхоза. Не знаю, не знаю, братец, что мне делать?
— А что случилось, директор?
— Терпел я много. Все носил в себе, скрывая ото всех, все надеялся на время, думал, оно судья всему, все перемелется, образуется. Но нет.
— Ты об Анай?
— О ком же еще? Детей жалко.
Ражбадин решил порадовать семью, возвращаясь вечером домой, по пути заглянул в сельмаг, где его приветливо встретил Кальян-Бахмуд — знает он, кого как встречать. Завмаг угодливо выставил перед директором новый товар, что привезли сегодня из складов райпо. Купил Ражбадин сыну летний костюм, дочери — плащ, жене красивое платье. Дети обрадовались, а Анай схватила платье и стала прятать его в сундук. Обидно стало Ражбадину до глубины души, ну что она все прячет, хоть бы примерила, надела. На ней же черт знает какое платье, старое, заплатанное, когда столько добра в сундуке. Искендеру костюм был в самый раз, будто по нему и шили. Плащ дочери оказался великоват немного, но ничего, девочки быстрее подрастают.
— Папочка, спасибо, — радостно бросился Искендер к отцу и обнял его.
— Носи на здоровье, сынок.
— Можно, я завтра в этом костюме пойду в школу?
— Конечно.
— Нет-нет, — возразила тут же Анай, — носи старый…
— Мамочка, штаны от старого костюма порвались…
— Дай сюда, зашью!
— Пусть носит новый! — как-то резко выговорил Ражбадин. — Да и ты могла бы порадовать меня, надев новое платье…
— На мне же есть платье, зачем…
Ражбадин не выдержал, бросился к сундуку, откинул крышку…
— Зачем, говоришь? А я хочу спросить, зачем все это прятать в сундуке, зачем? — он остервенело стал выбрасывать из битком набитого сундука добро. Во все стороны летела одежда, отрезы, обувь, парча и бархат, вскоре вся комната превратилась в кладовую ярких, разноцветных тканей и одежды. И все это добро в сундуке было вперемешку с высохшими, заплесневелыми ломтиками хлеба. Не ожидавшая такого возмущения со стороны мужа, Анай оцепенела.