— Идем. Пора заканчивать этот спектакль.
— Стойте! — чуть ли не выкрикнул Виктор, когда Шаров взялся за ручку двери.
Тот замер и обернулся.
— Дайте мне еще пять минут. Всего пять!
— Три. У тебя ровно три минуты и я иду на пункт охраны.
Виктор метнулся к другому шкафу и принялся открывать ящички, которые выскальзывали из рук и падали на пол с гулким звуком. Но ему было уже все равно.
Глава 30
— Вот же черт, как же тебя так угораздило, Влад⁈ Давай, обопрись на меня… — Витя обхватил друга за талию, взгромоздил тяжелую руку себе на шею, потом оглянулся на дверь палаты — там было тихо, как в гробу.
Старик из палаты, поделившийся прорезиненным плащом, не выходил из головы. Почему у него вообще вызывал удивление кашляющий пациент в больнице? Это ведь нормально! Ничего особенного в старом человеке и быть не могло, но весь его облик говорил об обратном. Он словно с луны свалился, если можно так выразиться, не вписывался в интерьер, не был его естественной частью! Это все равно, что на уроке физики вместо Эльвиры Григорьевны появился бы сам Альберт Эйнштейн и как ни в чем ни бывало вызвал бы его, Виктора Крылова к доске.
Шершень скривился от боли и охнул.
— П-п… помедленее… п-пожалуйста…
— Да, хорошо.
Они доковыляли до дверей, расположенных в темной нише слева от палаты, там, где и указал старик. Со стороны можно было подумать, что это какое-то техническое помещение. В углу Витя заметил две швабры, оцинкованное ведро, наполовину наполненное мутной водой и стеклянную банку с белым порошком. Судя по запаху, это была хлорка.
Витя осторожно нажал ручку — дверь открылась, действительно вниз вела лестница, довольно широкая, но безо всяких окошек с видами на больничный парк. К тому же здесь ощутимо сквозило, и Витя поежился.
— Ты как? Можешь идти? — спросил он Шершня, с тревогой глядя на друга.
Тот слабо кивнул. Наркоз еще не окончательно отошел и сознание было явно затуманено. Он что-то нашептывал себе под нос, периодически встряхивал головой и пытался махнуть здоровой рукой, будто бы участвуя в той самой драке.
Они спустились на один этаж, кода выше раздался сильный удар. И хотя расстояние было приличным, голые стены резонансом встряхнуло — будто сам воздух задребезжал и до них долетел разъярённый крик:
— Далеко не ушел! Вылезай, скотина!
Витя замер на половине лестницы, голова Шершня упала на грудь, будто бы парень потерял сознание, однако он вздрогнул и с трудом ее поднял, оглядывая лестничную клетку.
— Где мм-ыы⁈ — замычал он протяжно.