Никто не смел подойти близко к месту битвы между двумя толкователями. Амарантовый туман осел на палубу смутной дымкой. Надрывный голос Делвина обрывками доносился из трюма. Трещали молнии запретной магии и шумно ломались защиты ментала.
— Тебе не взять Брума, мертвец!
Просачиваясь наружу, крики отражались от воды, усиливались и заставляли Марису каждый раз вздрагивать точно это её рассерженный отец гонял по всему кораблю. Обнявшись, они с Северином стояли в лодке. Руки, вцепившиеся в одежду друг друга, свело точно судорогой.
— Как страшно он кричит, — не выдержала молчания Мариса, сердце трепыхалось в груди.
Словно подтверждая её слова, Делвин разразился серией криков, перемешанных с ругательствами. Придушенный, срывающийся вопль верховного толкователя внезапно угас. Яркая вспышка изнутри корпуса окрасила амарантом доски и воду. Иллюзия Талеса текучим туманом поднялась на палубу, соединилась в человеческую фигуру, заново облепив истлевший остов. Скелет Фроста поднялся из трюма, ступая медленно и горделиво. Маги, стоявшие в стороне, увидели, каким острым удовлетворением горят провалы глаз давно погибшего ментала.
Сомкнутый ряд из стихийных магов прикрыл командора и магистра Дэя, готовясь дать отпор. Но поднятый со дна моря толкователь не удостоил их своим вниманием. Он совершил очередной прыжок и мягко приземлился на нос лодки.
— Благодарю за подарок, Брум, — проскрипело существо.
В костлявых пальцах с прозрачной плотью Фрост продолжал держать старый артефакт. Алые сгустки глаз изучающе смотрели на Марису и Северина. Сплетая чары, воссоздавая образ и структуру, Рин постарался не повторить мерзких действий Делвина. Поднятый мертвец не был слепым орудием, исполняющим чужую волю, как произошло с Вистианой. Иллюзия Талеса постепенно крепла и обретала осознанность.
— Я долго готовился, господин Талес, — сдержанно кивнул Рин. — Рад, что мы смогли помочь друг другу.
Спокойный и собранный, он ни единым жестом не выдал эмоций. В трюме корабля лежало иссохшее тело его сородича, но никто не смог бы сказать, что молодого Брума это печалит или радует. Потемневшие серые глаза холодно смотрели на убийцу дяди.
— Отец… — всхлипнув, Мариса протянула к Фросту руки.
Обветренные губы девушки дрожали, щеки раскраснелись на морозе.
— Я не могу обнять тебя, доченька, — иллюзия отшатнулась, не позволяя коснуться. — Это может убить.
Он скрипел, тона голоса переливались с тихим треском, слова давались с трудом. Фрост часто прерывался, замолкал, точно вспоминая человеческую речь и чувства, не свойственные такого рода созданиям.
— Ты с тем, кто предназначен тебе. Я с лёгкостью уйду в вечность.
Северин обнял Марису за плечи, взяв на себя дальнейшие объяснения. Она же молча глотала слёзы, которые, казалось, копились долгие годы.
— Обещаю позаботиться об Элери. И о вас, господин Талес. Мы упокоим тело в родовом склепе.
— Кубы, ментал, — совсем тихо сказал Фрост. — Один чистый и тот, что помог создать меня. Разбери иллюзию и сохрани душу дара. Мой артефакт… Сделай с ним то, что сочтёшь нужным. Твой выбор будет верным.
Отец Марисы бросил вещицу в лодку к ногам дочери. Понимая, о чём говорит Талес, Северин спрятал ценность, которую так долго искал Делвин. В пару к своему кубу он взял из коробки второй артефакт и очистил его от магии. Рин протянул оба куба к иллюзии, удерживая на раскрытых ладонях. Фрост не стал тянуть время, а сразу же коснулся верхних граней, позволяя Северину сломать магическую схему. Образ Талеса искажался, теряя чёткость и целостность.
— Ты продолжишь жить в моём ребёнке, отец! — успела крикнуть Мариса.