— Только тех, за кем постоянно подчищаю косяки. Вот ты, рыжая, еще ни одной касалетки не потеряла. Поэтому ты рыжая, а не…
Он задумался.
— Видишь? Я даже не могу придумать тебе обидное прозвище, вдохновения не хватает. Но еще пара минут — и накатит. Ты решила устроить мне воспитательную минутку?
— Нет, — со вздохом призналась я, — хотела извиниться.
— Я бы еще поработал над речью.
— Хватит язвить, Джулиан!
— Эй, не я начал этот разговор. Ты сама обвинила меня в преследовании.
— А зачем ты к нам подошел?! Мог бы тактично пройти мимо!
— Мог бы, но тогда бедный юноша станет жертвой твоего обаяния. Никак не могу допустить. Влюбится, женится, ты сбежишь…
Не удержавшись, я двинула гаду под ребра острым ноготком. Но Джулиан только заржал и даже не почесался!
— И снова извинения не засчитаны. Давай заново, рыжая. Извиняйся — и я озвучу тебе первый платеж по долгу.
Спокойно, Квин, спокойно. Дыши глубоко, скажи то, что собиралась (и то, что будет правильно сказать) и старайся не смртреть ему в глаза, потому что в них, кажется, можно утонуть.
— Я прошу прощения за то, что обидела тебя. Я не считаю, что ты способен на подлость или шантаж. Только на дурацкие шутки. И я ценю, что ты относился ко мне… лучше, чем мог.
От волнения у меня заледенели ладони, и я едва удерживалась от того, чтобы как в детстве, засунуть их под мышки.
Джулиан рассматривал меня в точности как дракон смотрит на неизвестную вкусняшку: наклонив голову и чуть прищурившись. Пауза затягивалась, и с каждой секундой мне становилось в его присутствии все страшнее.
Наконец я не выдержала:
— Ну?!
— Извинения приняты, — милостиво решил бывший муж.
— Я о долге, Джулиан! Прекрати надо мной издеваться, что за платеж?
— А, долг… Брось этого придурка.