Сумеречный Сад

В голове грохочет каждый мой страх, все издевающиеся и критикующие голоса, уверенность, что лучше не писать вообще, чем писать плохо. Почему я вообще принесла в Сад свою историю? Неужели я правда думала, что моей папке из магазина найдется место среди великих творений?

Я рада, что слова исчезли с бумаги. Лучше так, чем если бы их прочли Т. С. Элиот, или Л. Фрэнк Баум, или Агата Кристи. Такие разные авторы, но тем не менее их объединяет что-то – особое качество, из-за которого их тексты вечны, весомы, их читают и любят. Это качество невозможно подделать, его невозможно достичь, просто стараясь.

Или ты можешь, или нет.

Я выдыхаю отчаяние и позволяю реальности нахлынуть и раздавить меня, как в кулаке.

Ладно, Келси, хватить ныть.

Уже через два часа встреча на другом конце города с единственным адвокатом, согласившимся взяться за наше дело за два дня. С реквизицией, сказал он мне, шутки плохи. Шансов почти нет.

Итак, я выталкиваю себя в день – принимаю горячий душ, одеваюсь, не задумываясь. Плетусь три квартала до «Глазуньи». Кажется, техасско-мексиканский омлет Анамарии и булочка с корицей – единственная причина двигаться вперед.

Анамария суетится за стойкой, когда я вхожу. Она ярко улыбается мне и жестом показывает, что скоро подойдет ко мне.

Я проскальзываю в ближайшую пустую кабинку, кладу телефон на стол экраном вниз и изучаю машины, скапливающиеся на Каштановой улице утром в понедельник.

Затор, выхлопные газы, набирающее обороты дорожное движение – Сад кажется далекой-далекой страной. Даже не так. Кажется, что Сад находится в другом измерении, вне времени и пространства.

Почему же тогда исчезновение уже мертвого писателя и увядшие кусты в фантазии ощущаются как конец моего мира, этого мира? Мира, в котором надо платить налоги, застройщики пожирают конец улицы, а Ба лежит в доме престарелых, едва вспоминая, кто она такая. Как происходящее в зеленом, сумеречном плане может добраться до меня в реальности?

Мне нужно сосредоточиться на борьбе с Изъятием, на обещании позвонить Роберту Дюма, издателю из «Sparrow Books».

– Как дела у твоей Ба? – спрашивает Анамария, склонив голову.

– А? Да, она… Я хотела сказать, не отлично, но и не хуже.

Анамария поджимает губы.

– Окей. Выглядишь, будто держишь весь мир на плечах.

Я вздыхаю.

– Пожалуй, мне стоит поесть. – Я заказываю омлет и булочку, Анамария наливает в керамическую кружку горячий кофе, а затем уходит на кухню.

Провожу пальцами по паутинке трещин на глазури. Однажды они разрастутся и уничтожат изделие. Я дую на содержимое и делаю обжигающий глоток.

Пока я жду еду, в мыслях проматываю вчерашний вечер. Опрометчивое вторжение в коттедж, встреча с Садовником. И до этого – разговор с Пуччини и невероятное пение Лучано Паваротти, его дуэт с сопрано, растрогавший меня до глубины души.