Но было в его действиях и кое-что другое. Испуг. Страх, что таким же глупым образом она поведет себя в другой ситуации и зайдет в квартиру уже к другому мужчине, который мог… Мог сделать с ней все что угодно.
– Наверное, мне лучше уйти, – слова оборвали тишину, как свист меча на эшафоте. Для Стефани они означали спасение от колючего ужаса. Сейчас она выйдет отсюда и больше никогда не вернется. Не будет искать с ним встречи, не будет разговаривать без крайней нужды.
Для Эдриана – приговор, который он вынес себе сам. У всего есть границы, и сегодня он переступил черту. У него не было никакого права так вести себя из-за того, что она пришла без спроса. Стыд сыграл на тонких струнах души и порвал одну, больно ударив по самолюбию.
Стефани ринулась мимо него, чтобы подойти к двери, но мужчина преградил ей путь.
– Нет. – Интендант не позволил ей пройти, уперев руку в стену.
Глава 16
Воцарилось напряжение. Расстояние между ними было незначительным, но они не соприкасались. Зато опаляли друг друга горячим дыханием. Воздух сделался осязаемым, будто перед грозой.
Стефани подняла на хозяина дома полный возмущения взгляд. Она была ниже его на голову, но так уничижительно смотрела влажными от невыпущенных слез глазами, что Эдриану показалось, будто это она выше его ростом.
– Я все расскажу вам, мадемуазель, – твердо заявил мужчина.
Судьба интенданта и Чинвенду сейчас зависела от Стефани. Даже не узнав ответов, она уже могла написать в Церковь. Чивенду сказал достаточно, чтобы инкетеры узнали действия шамана бидарцев. Поэтому, какой бы выбор ни сделал Эдриан, он ничего не терял. Ничего, кроме расположения девушки, которая стояла перед ним. А этого ему не хотелось.
Стефани прищурилась, размышляя, как поступить. Выйдя отсюда, она перестанет испытывать все эти ранящие в самое сердце эмоции. Вновь будет спокойной, рассудительной и не станет совершать глупости. Вот как сегодня, когда она при помощи хитрости покинула гостиницу, чтобы поговорить с Чинвенду. Но покинув эту комнату, она уже не узнает правду…
– Ладно. – Девушка опустила голову. Ради брата она потерпит. Взгляд упал на рельефный живот мужчины. – Только оденьтесь.
– Разумеется. – Эдриан облегченно выдохнул. – Пожалуйста, проходите в гостиную. Присаживайтесь, где удобно.
Стефани прошла в залитую солнечным светом просторную комнату. Высокий потолок был украшен лепниной. По центру сиротливо висела люстра без единой свечи. Под ней находился обеденный стол, поверхность которого отполировали до блеска. Вдоль стен тянулись шкафы с книгами и различными диковинками в виде корабельных моделей, старых чернильниц, шкатулок и прочей мелочи. Под высокими трехстворчатыми окнами стоял диван из орехового дерева на гнутых ножках. Именно на него присела девушка в ожидании ответов.
Через несколько минут в проходе появился Чинвенду и принес чай с печеньем. Вид у него был самый извиняющийся. Стефани приосанилась, но встречаться с ним взглядом не хотела и потому старательно смотрела на резные напольные часы.
– Простите, госпо-ожа. Я не мог сказать.
– Угу. – Девушка покачала головой. – Наверное, ваш господин наказал вам молчать?
– Да, мадемуазель. Я просил своего камердинера молчать. – Эдриан вошел в гостиную с другого входа. Он переоделся в бежевые штаны и рубашку, поверх которой красовался расшитый нитями жилет. Влажные волосы по-прежнему оставались распущенными, придавая всему образу пикантную неряшливость.
Стефани мельком взглянула на интенданта и задалась вопросом, почему решила остаться. «Ради Лорента». Учитывая все происходящее, девушка уже понимала, что в деле спасения брата не обошлось без колдовства. Поверить в такое было трудно, но иного объяснения происходящего не существовало, и ей нужны ответы.
Эдриан взял стоявший у стены стул и устроился напротив своей гостьи. Чинвенду придвинул круглый столик, куда поставил чайный сервиз и угощения. Действия проходили в угрюмом молчании. Насколько бы серьезной ни была тема для разговора и каким бы задумчивым ни выглядел интендант, у Стефани складывалось ощущение, будто она в театре и сейчас начнется представление. Внезапно ее посетила мысль: а можно ли верить его словам? Ведь он уже соврал раз. Нет никакой гарантии, что не сделает этого вновь.