– Ты не мог ошибиться, – прошептала я немеющими губами. – Не мог, нет…
– Я не справился, Иде. – Он наконец поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. По коже – несмотря на то, что жар вокруг лишь немного ослабел – пробежали мурашки. – Ты доверила мне себя… Я не оправдал доверия.
– Нет, – повторила я. – Нет, нет…
– Ведь ты уже поняла, что случилось? – спросил он мягко, будто после окончания партии в тавлы собираясь указать на ошибку, приведшую меня к краху.
Я помотала головой, не в силах произнести ни слова.
Где-то за моим плечом рушился и горел мир – но это больше не имело значения.
– Тебе придётся выбираться самой. Послушай меня. Если пойдёшь дальше – погибнешь.
– Нет. Я знаю, что-то можно сделать. Я помогу тебе. Скажи мне, что нужно…
– Ты уже ничего не сделаешь, Иде. – Он мягко коснулся моей щеки – живое, тёплое прикосновение.
Я почувствовала, что схожу с ума.
Эрик убрал руку.
– Ты ведь понимаешь, почему я здесь? Понимаешь, как это возможно?
– Нет. Это всё неправда, пещера просто пугает меня, она…
Но эти слова – жалкие, слабые – были ненадёжной защитой от чёрного, зияющего ужаса, готового поглотить меня. Идя сюда, я не могла не думать о том, что, возможно, погибну. Но ни на миг, ни на долю мига…
Кто угодно мог умереть в Стуже – но не Эрик Стром. Не Эрик…
Из лёгких, казалось, разом выбило весь воздух, и я хватала его ртом, как выброшенная из воды рыба – и не могла ухватить.
Из мира ушли все звуки и краски. Я отстранённо отметила, что сияние впереди как будто разгоралось сильнее. Должно быть, Сердце Стужи было совсем близко. Я думала об этом – и ничего не чувствовала.
Никогда – даже узнав о смерти матери и сестёр – я не ощущала себя такой одинокой.
– Хальсон! – резко сказал он. – Возьми себя в руки. Я не смогу вернуться… Но ты сможешь. Ты должна вернуться в центр. Иначе всё это было зря. Только мёртвый ничего не исправит. Давай же… Соберись и слушай меня. Я – твой ястреб.
Я зажмурилась, обхватила себя руками. Я должна была сопротивляться, должна была стряхнуть с себя морок сумасшествия – или погибнуть.