«Иде… Я ведь чувствую, ты здесь. Я вижу твоими глазами. Почему ты молчишь?»
Моя левая глазница теплела.
«Тебя не было слышно. Я боялся, что… Но ты цела?»
Я с силой сжала кулаки, прижалась виском к камню. Камень был тёплым – я не знала, шло ли это тепло от Сердца или было отголоском жара из коридоров, преследовавшего меня.
«Прошу, ответь. Ты в порядке?»
Я молчала.
Пугая меня, пытаясь заставить повернуть назад, пещера показывала дорогих мне людей. Среди них не было живых – значило ли это, что она не могла использовать их образы? Не могла – или не хотела, чтобы ввести меня в заблуждение, сломить, убедить, что Стром погиб?
«Не говори, если не можешь… Но мне нужно, чтобы ты побыла смелой для меня… ещё немного. Иде… Смотри левее. Так. Ещё. Над большой изогнутой жилой. Мне нужно, чтобы ты пошла туда. Чтобы там ты вошла в Сердце».
В кипящую лаву, которая поглотит меня.
Пещера не сумела развернуть меня – и теперь пытается погубить?
Я медлила на карнизе. Мне предстояло решить, что делать – спуститься на камни у Сердца, повернуть назад и попытаться вернуться в центр или…
«Иде. Я не знаю, что ты видела. Но я жив. Я здесь. Я с тобой».
Я сморгнула снова выступившие слёзы. Если выживу – долго ещё не смогу плакать.
Мне хотелось в это верить.
Я могла бы спросить его о чём-то, неизвестном мне. Но что бы это дало? Если тьма, таящаяся в этих пещерах, достаточно хитра, чтобы учиться на своих ошибках, она сочинит складную сказку, использовав обрывки наших разговоров, что живут в моей памяти.
«Я с тобой, моя милая. Я рядом».
Сердце моё дрогнуло в груди – я стиснула зубы, чтобы не закричать.
«Иде. Я понимаю, тебе страшно. Мне тоже страшно. Но я верю, что это сработает».
Я снова вспомнила прошлую ночь. Пылинки, плавающие в воздухе. Его губы на моих губах. Тёплое, прерывистое дыхание. Путешествие рук на моём теле… Глаза – так близко. Запах, ставший родным задолго до того, как мы очутились в одной постели.
И голос. Его голос, убаюкивающий меня, уводящий в тёплый мир спокойствия, какого я не испытывала давным-давно… может быть, никогда.