«Я – твой ястреб», – сказал он.
Да, он был моим ястребом, и я должна была повиноваться, даже если он погиб. Но последнее, о чём он просил меня, – продолжать идти вперёд, пока могу.
Если мой ястреб, человек, в чьих объятиях я провела прошлую ночь, и в самом деле не выжил, отступить сейчас значило бы для меня предать его память.
– Нет, – прошептала я, и его губы дрогнули.
– Что?
– Раз ты мёртв, ты больше не мой ястреб, – сказала я громче. – И я не обязана слушаться…
«Того, кто не имел никакого права умирать».
– …Теперь я буду решать сама. Отойди, Эрик.
Он молча смотрел на меня – а потом послушался, сделал шаг в сторону, и я прошла вперёд.
Мне хотелось бы сказать, что мною двигала неукротимая смелость – но на самом деле я едва сознавала, что делаю, куда и зачем иду.
– Не смотри, не смотри, – шептала я.
Мне казалось: я слышу за спиной тихие шаги Эрика Строма. Если обернусь, придётся принять окончательно…
Он действительно здесь. Среди мёртвых.
Я вскрикнула от внезапно короткой, острой боли.
– Эрик… Эрик, ну, пожалуйста…
Я пыталась почувствовать левую глазницу и не могла уловить ничего – ни тепла, ни холода.
Мне нужно, нужно было подумать о чём-то другом.
Сад вокруг Гнезда. Утренний холодок. Дрожащая роса на листьях. Я – в полусне после очередной тренировки допоздна, зажатая между Дигной и Рорри, всё ещё живыми, взволнованными.
Размеренный голос госпожи Сэл.
– Один… И глубокий вдох. Задержите дыхание. Два, три, четыре… Ничего нет. Вас тоже нет. Есть только дыхание – и ваша задача. Выдох…