Наконец Стэгг сказал:
– Док, ты знаешь, что мы уже десять дней как вышли из Фэр-Грейса? Десять дней и десять городов. За это время мы с тобой уже должны были бы придумать, как нам сбежать. На самом деле, сохрани мы прежний боевой дух, так уже давно ушли бы за холмы и убрались подальше отсюда. Но об этом я могу думать только утром, когда настолько разбит и выдохся, что не способен ни на что конструктивное. А в полдень мне уже на все наплевать. Мне начинает нравиться то, каким я стал.
– А от меня тебе немного помощи, так? – спросил Калторп. – Я напиваюсь, как и ты, и наутро меня так же тошнит, и единственное, на что я способен, – мямлить и сопли жевать.
– Что, черт побери, стряслось? – сказал Стэгг. – Ты понимаешь, что я даже не знаю, куда иду или что со мной будет, когда я туда попаду? Я понятия не имею, что такое на самом деле герой-Солнце!
– Тут в основном я виноват, – ответил Калторп. Он вздохнул и отпил из своего стакана. – Похоже, просто не могу собраться.
Стэгг бросил взгляд на одного из сторожей, стоящего у входа в соседнюю палатку:
– Как ты думаешь, если я пообещаю свернуть ему шею, он расскажет мне, что я хочу знать?
– Можешь попробовать.
Стэгг поднялся со стула.
– Дай-ка мне вон тот плащ. Думаю, они не будут возражать, если я надену его в дождливый день.
Он намекал на инцидент, случившийся накануне, когда он, перед тем как пойти поговорить с девушкой в клетке, надел килт. Служанки были шокированы, а потом позвали сторожей. Те окружили Стэгга, и, прежде чем он понял, в чем дело, стоящий сзади сорвал с него килт и убежал с ним в лес.
Весь день он не появлялся, опасаясь, очевидно, гнева Стэгга, но урок был ясен. Герой-Солнце обязан был выставлять свою обнаженную славу напоказ обожающему своего кумира народу.
Теперь Стэгг набросил плащ и пошел босиком по мокрой траве. Охранники вышли из своей палатки и следовали за ним, но не приближались.
Стэгг остановился перед клеткой. Сидящая в ней пленница взглянула и отвернулась снова.
– Тебе нечего стесняться, можешь на меня смотреть, – сказал он. – Я же одет.
Молчание.
– Да говори же ты, бога ради! Я ведь тоже пленник, понимаешь? Точно так же в клетке, как и ты.
Девушка схватилась за решетку и прижалась к ней лицом:
– Ты сказал: «Бога ради!» Что это значит? Ты тоже кейсилендер? Не может быть. Мои соотечественники говорят не так. Но ты говоришь и не так, как дисийцы, и вообще никто, кого я слышала. Скажи, ты веришь в Колумбию?
– Если на секунду остановишься, я все тебе объясню, – вставил слово Стэгг. – Слава богу, ты все-таки заговорила.