– Я протелефонирую господину Новицкому, и он успеет вас встретить в Петербурге, на вокзале.
– Я приношу вам столько беспокойства… Я бесконечно благодарен вам, мсье Лавров, за эту незабываемую аудиенцию!
– Высочайший Указ о награде будет доставлен вам царским курьером прямо в гостиницу, мсье Бале! Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда из России…
Если Бале поразила простота, скромность и приязненное отношение Николая II к простому французу, то неафиширумый обед в Сиреневом зале Александровского дворца, устроенный императором для обширной депутации членов Союза русского народа, поразил Лаврова. Вернее, не столько обед, сколько сам Николай. На обед он явился в малиновой косоворотке, подпоясанной наборным пояском, шароварах защитного цвета и в сапогах.
Поразило Лаврова и настроение императора. По всему было видно, что среди собравшейся публики он чувствует себя свободно и раскованно. Николай часто смеялся, благодарил приглашенных за бесконечные тосты в его честь. Ему было явно приятно слышать о себе как о единственной «надёже и опоре» русского народа.
В общем, обед прошел на славу. Подогретые обильными возлияниями гости вскоре начали петь под звуки оркестра народных инструментов – вместе с ними пел и император. А когда оркестр заиграл «Барыню», в пляс пустилась не только вся депутация Союза, но и… сам царь. Его невысокая фигура в малиновой косоворотке выделывала коленца, которые Лавров, вовремя укрывшийся за шторой, никак не ожидал от этого всегда спокойного и даже флегматичного человека.
Размышляя над всем увиденным, Лавров даже не заметил, как Николай вышел из круга танцующих и приблизился к нему:
– А-а, вот вы где спрятались, полковник! – услышал он чуть запыхавшийся голос Николая.
Мгновенно выйдя из-за шторы, Лавров поклонился:
– Народным танцам не обучен, ваше императорское величество! Кроме того, мой парадный мундир…
Николай лениво махнул рукой, прерывая дальнейшие извинительные пояснения. Оглянулся, и тут же подскочивший адъютант поднес курительный прибор – янтарную шкатулку с папиросами и такой же мундштук. Разминая папиросу, Николай выразительно показал глазами на шкатулку: курите, полковник! Лавров вторично извинился:
– Не курю, ваше императорское величество!
– Скверная, конечно, привычка, – согласился Николай, прикуривая от поднесенной адъютантом спички. – Вот и Аликс, то бишь моя супруга, не одобряет… Однако привык… Собственно говоря, полковник, я хотел вам сказать, что был весьма удивлен вашим отзывом о господине Витте и вашей рекомендацией относительно его кандидатуры как главного переговорщика.
– Я постарался написать честно, объективно и в соответствии со своими убеждениями, ваше императорское величество. Хотя должен признаться, что не принадлежу к числу поклонников и сторонников его высокопревосходительства.
– Я так и понял – поэтому и был удивлен, – кивнул Николай. – Насколько мне известно, большинство военных считает, что мы делаем ошибку, садясь за стол переговоров с «макашками». Они умоляют меня санкционировать продолжение военных действий…
– Имей мы с Японией сухопутную границу, я разделял бы эту решимость, ваше императорское величество!
– Да, без флота мы бессильны, – с горечью заметил Николай. – Впрочем, это настолько очевидно, что… Вернемся к господину Витте, полковник. Разделяете ли вы его политические убеждения?
– Я военный, а не политик, ваше императорское величество.
– Что ж, благодарю за искренний ответ, полковник! А также за то, что вы приняли мое приглашение принять участие в этом скромном обеде.
Лавров поклонился, и когда император вновь направился к столу, не замедлил покинуть Сиреневый зал.
ebooksa