– Я еще, – воскликнул он, – не имел удовольствия встретить вас раньше! – Он объявил свое имя, происхождение, квалификацию и цель прибытия и настойчиво добавил: – Ваше неоценимое участие позволит мне получить полное представление о проблеме расовых взаимоотношений.
– Послушайте, – сказал один из пришельцев, – мы зашли сюда на минутку, чтобы выпить перед тем, как откроются бары. И ничего серьезного на уме у нас нет, не так ли, Роберт?
– Именно так, ничего. – Его спутник плеснул газировку в двойной виски.
– У вас нет желания обсудить важнейшую проблему, от которой может зависеть благосостояние и даже само существование цивилизованного мира?
– Не теперь, – сказал тот человек, который был не-Роберт. – Как-нибудь в другой раз.
– Следовательно, вы признаетесь в легкомыслии по отношению к важным глобальным проблемам?
– Как вам угодно, – подтвердил не-Роберт. Но прибавил: – Для туземца вы определенно хорошо говорите по-английски. Где это вы наловчились так выговаривать все эти зубодробильные слова?
– Вот что, – вмешался Мэннинг, приблизившись и неодобрительно хмурясь в мою сторону. Он положил руку на плечо мистера Раджа и сказал: – Сюда приходят поразвлечься, и все тут. Поразвлечься. Так ведут себя в Англии, знаете ли.
– Да, – кивнул в ответ мистер Радж, – я понимаю, понимаю.
Карибская песня подошла к концу:
Мэннинг подошел к музыкальному автомату и накормил его шестипенсовиками.
– Я вижу, – сказал мистер Радж, – что нынешнее поколение англичан весьма благоразумно. Нам все еще есть чему у них поучиться.
Он снял пальто, обнаружив отлично пошитую пиджачную пару из серой ткани в елочку, в которой он выглядел стройным, красивым, изысканным.
Мерный неторопливый ритм музыки вызывал вибрацию сочувствия в каждой фибре – фортепьянные триоли, потом бесполый голос, придыхая на гласных, обратился к танцующей влюбленней паре, вынырнувшей из темного угла. Мистер Радж наблюдал за ней благожелательным азиатским взором. Элис неудачно выбрала время, чтобы выйти из-за стойки бара, очевидно, в дамскую комнату. Мистер Радж, воспылавший и сияющий, пошел на нее, раскинув руки.
– Одарите меня, прекраснейшая дама, бесценной честью потанцевать с вами.
Элис отступила.
– Давай, милая, – сказал не-Роберт, – протяни ему руку дружбы. Пускай чуток помолчит.
И вот мистер Радж, с трепетом обнимая свою первую в жизни белую женщину, вышел на крошечную танцплощадку. Танцевал он хорошо. Я обратился к Эверетту:
– У нее собственная жизнь, и я вполне уверен, что Уинтерботтом о ней позаботится.
– У меня, – сказал Эверетт, который, как я заметил, потреблял темный эль не останавливаясь, – стойкое предчувствие беды. Поэты обладают пророческим даром. Поэт тоже сивилла.