Несколько секунд он разглядывал любимые черты, затем кинул рамку обратно в ящик, не заметив, что от удара стекло разбилось. Фабиан вытаскивал пульт и зацепил осколок пальцем. Кольнула боль, но маг не придал ей значения.
Выключив свет, Фабиан улегся прямо по центру кровати. Зарылся лицом в подушку, подумал о том, что у него вообще-то нет никакого морального права ревновать Джоан. Он не хотел мешать ей быть счастливой и жить своей собственной жизнью. У них просто не сложилось, такое бывает, что же теперь? А вот за то, что нагрубил ей при прошлой случайной встрече в лифте, ему было очень стыдно.
После расставания он не преследовал Джоан, не умолял вернуться. Но любил только ее. И всегда будет любить только ее. Именно поэтому он отпустил Джоан. Фабиан, разумеется, ни в чем не винил девушку. В какой-то мере он ее даже понимал. Ну кто действительно способен до конца смириться с тем, что спит в одной постели с жутким чудовищем?
Маг горько усмехнулся, подумав о том, что раз он появился на этот свет, то не так уж мало женщин смогли принять демона. Например, взять хотя бы его мать. Для нее, правда, это ничем хорошим не закончилось. Он внезапно вспомнил о Меррите, которого пришлось убить. А если бы он выжил, приняла бы его жена, как принимала мать Фабиана своего мужа?
Когда магу было шесть, он впервые совершил осознанное зло: попытался оторвать пойманной бабочке крылья, чтобы посмотреть, как она сможет жить без них. А потом убил насекомое. Мелочь, как могло показаться многим, но для демона не было разницы, бабочку его будущий носитель уничтожил или человека. Главное, что он сделал это намеренно. При этом мать всегда учила Фабиана, что к живым существам нужно относиться бережно.
В тот день на его шее появился сигил Безликого. А еще через несколько дней Адриан Карриган забрал сына и, ничего не сказав своей жене, просто исчез из ее жизни. Лишь через много лет, повзрослев, Фабиан узнал: потеряв самых дорогих людей, мать покончила с собой.
Сам он почти не помнил Габриэль Делакруа. В сознании сохранились только обрывочные образы вроде нежной улыбки, тепла ласковых рук, чудесного голоса, шептавшего ему
Кроме этого случая Фабиан больше никогда не слышал, чтобы отец говорил и о семье в целом. Любил ли он сына и жену? Или они были всего лишь частями какого-то его плана? Теперь уже никак не узнаешь, и оставалось лишь строить догадки.
Глава 7
«Ля Шасс-Гальри»
Чтобы улеглись все волнения в Департаменте, понадобилась пара недель. Перспектива переформирования структуры никуда не исчезла, но сотрудники свыклись с этой мыслью. Конечно, никому не хотелось, чтобы это случилось, и все же люди в конечном итоге вернулись к своим более насущным проблемам.
Например, к делу об убийствах. С ним Фабиан все еще мучился. Оно продолжало висеть на нем тяжелым ярмом. Маг зашел в тупик. Улик больше не стало, а придумать, где еще можно их поискать, он так и не смог. Ларри опросил родственников жертв, но никто из них не представлял, что могло стать причиной убийств. Все погибшие, по результатам бесед с их родными, оказывались совершенно обычными людьми, ничем не примечательными горожанами и совершенно невыдающимися магами. Некоторые из них и вовсе были крайне слабыми чародеями. Кому понадобилось таких убивать?
Фабиан никогда не любил и не горел желанием беседовать с родственниками погибших. Он не умел и не хотел учиться общаться с этими людьми. Тут нужны были чуткость и осторожность, а маг всегда шел напролом, совершенно наплевательски относясь к чувствам посторонних ему людей. Разумеется, такой стиль общения с родными жертв не мог принести ничего хорошего. Однажды отец убитого парня полез на оперативника с кулаками, Ларри еле оттащил его от друга. После этого Фабиан стремительно покинул дом жертвы и впредь категорически отказывался заниматься опросами. Эту нелегкую миссию он возложил на Ларри, ожидая друга в машине или уезжая по своим делам – в зависимости от планов на день.
В этот раз Ларри вернулся ни с чем. Читая протоколы допросов, Фабиан думал о том, что еще один потенциальный свидетель оставался неопрошенным. Но оперативник пока не решался открыто беседовать с Хозяйкой Снов о том, что она могла знать об убийствах. И все же, наверное, придется задать ей пару вопросов. Пока он тянул время, дело не двигалось, и могли появиться новые убитые.
В один из вечеров, часа за два до конца рабочего дня, Фабиан сидел за своим столом в кабинете. Он размышлял о том, как бы построить разговор с Мэтресс, чтобы она все рассказала. Ему не хотелось давить на чародейку, он проникся к ней симпатией, хотя это и казалось странным. Во-первых, он все же не забывал о том, что ходит к ней не только ради расследования. Во-вторых, он испытывал смутное ощущение, что поступает неправильно. Пациент ведь не должен ничего испытывать к врачу, например. А Мэтресс отчасти оказывала приходившим к ней такую же профессиональную помощь.
Фабиан ко всему прочему никак не мог понять природу этих чувств. Сердце его целиком и полностью принадлежало Джоан, а вот Мэтресс… Она нравилась ему. В ней было что-то, что притягивало его. Вот только это точно было не физическое и не любовное влечение. Фабиан не мог описать своих чувств к Мэтресс. Он проникался симпатией, благодарностью и признательностью к ней, а из этих ощущений и рождалось желание продолжать знакомство.
В последний визит чародейка повела себя странно. Когда Фабиан проснулся, она подала ему руку, чтобы помочь подняться. Но ее пальцы сжимали его ладонь слишком долго. Прикосновение оказалось мягким и нежным, маг подумал, что уже совсем отвык от ощущения женской руки в своей ладони. Чародейка его в конце концов отпустила, и он покинул салон.
И после этого окончательно решил, что не хочет и не станет причинять ей боль, не станет принуждать ее к чему-то и давить на нее. Так что стоило хорошенько подготовиться к беседе.
Фабиан сделал в ежедневнике небольшую пометку к вопросу о связи с убитыми, а затем задумался, прикусив кончик ручки. Он несколько раз перечитал фразу.