Ангелотворец

– У нас есть ледогенераторы. Сеть Посейдона.

– Превосходно. Мой компрессор поможет еще сильнее понизить температуру. Хорошо. А древесина у вас есть? Нет, стойте. Водоросли. Морская капуста – для слона!

Рескианцы заметно тушуются. Слон на борту судна не доставляет им большой радости. Пришлось освободить для слона исследовательский отсек в переднем трюме, после чего один очень несдержанный человек sotto voce предположил, что стейк из слонятины приятно разнообразил бы их скудный рыбный рацион. Соловей случайно это услышал и едва не придушил наглеца. Команда Эди прониклась к слону иррациональными чувствами – вероятно, потому что немало его сородичей полегло в бою, спасая их от Сим Сим Цяня. Если бы не этот отважный зверь, все они висели бы сейчас на крюках во дворце Опиумного Хана.

– Да, – кивает Мокли. – Морская капуста у нас есть.

– Bon. Значит, надо… hacher… измельчить капусту на мелкие кусочки. Сделать слизь. Ясно? И добавить воды, очень холодной. Суперхолодной. Затем пустить эту субстанцию по трубам. Тут везде трубы, верно? Нужно забить их под завязку. Они взорвутся наружу? Хорошо. Насосы у вас мощные? Ладно, неважно, все равно их мощности недостаточно, я их усовершенствую. Займитесь капустой, сделайте… как бишь ее?.. шотландское слово, но не хаггис, а из овсянки… Да! Поридж! Готовьте поридж, живо! А ты, – добавляет она, злобно воззрившись на горе-пожирателя слонов, – собирай шланги. Неси все шланги, какие найдешь.

– Что мы делаем? – спрашивает Эди, бросая на пол китель и садясь на него; Фрэнки тем временем сдирает кожух с первой из холодильных установок Мокли.

– Создаем новую подводную лодку, – отвечает Фрэнки Фоссойер, – пока не сломалась старая. – Особенно оглушительный рев оглашает субмарину. – Произойдет это очень скоро. Поэтому… – Она указывает на стоящую перед ней машину. – За работу!

И они принимаются за работу. Пальцы у Эди краснеют, ногти обламываются, пока она вручную нанизывает гайки и шайбы на болты, затем докручивает щипцами и ключами, передает инструменты дальше и начинает заново. Cрастить концы, зафиксировать, затянуть – и так без конца, под вопли и хрипы гибнущей субмарины, содрогающейся в предсмертных муках.

«Купара» заваливается на бок. Эди вцепляется в компрессор, Фрэнки – в Эди, и так, сцепившись, они летят к потолку. Потом лодка возвращается в исходное положение, и они падают на пол. В неразберихе один рескианец почти полностью оттяпал себе палец и теперь подносит его к глазам, чтобы осмотреть. Фрэнки велит ему оторвать его к черту и возвращаться к работе, потому что с девятью пальцами можно жить, а когда черт знает сколько атмосфер воды раздавит твое тело, как пустую яичную скорлупку, – нет. Он пожимает плечами и делает, как велено. Шок. Или отвага? Эди не уверена, что есть разница. Да уж, смерть – верное средство от боли… Она вдруг вспоминает, как в детстве услышала наставление одной старухи:

«О да, эдо нудно деладь, мадам, вы уш поверьде! Не до чердовы бедьмы смаздеряд зе лодэки из зкорлубы и выдуд нах в боре!»

Ей потребовалось много лет, чтобы разгадать смысл этих слов, и теперь она повторяет их изумленной Фрэнки:

– Это нужно делать, мадам, вы уж мне поверьте! Не то чертовы ведьмы смастерят себе лодки из скорлупы и выйдут на них в море! [39]

«Купара» – лодка из яичной скорлупы. Она давно преодолела допустимую глубину погружения, и металлическая скорлупа вот-вот треснет.

Один из рескианцев смеется и повторяет слова Эди. У него корнуолльский акцент – та старуха, должно быть, была из Дорсета, – и Мокли повторяет за ним, изображая яйца всмятку и хлебные палочки из тостов; безумная фраза служит им аккомпанементом, перекрывая царящий вокруг грохот. Фрэнки бранится по-французски и заявляет, что они ненормальные, однако в конце концов им удается сделать то, что она задумала: подключить компрессор и насосы к трубам. Глядя на кнопку включения, она начинает строчить что-то мелом на переборке.

– Да, да, морская вода, хорошо, пока все хорошо, да… холодная, конечно, это еще лучше! Итак. Надо учитывать давление. И соль… Установкам поначалу придется непросто. Холод внутри судна будет… в общем, будет очень холодно, велите всем одеваться теплее. Впрочем, некогда. Потом можно будет обогреть помещения, да. Кроме того, будет… bon. А еще… – Она умолкает, а секунды все идут, бомбы все рвутся; тут до Эди доходит, что Фрэнки ушла в себя, и она с силой пихает ее локтем в бок. – Ах, mordieux! Черт возьми! Я идиотка. Про воздушные карманы забыла, – бормочет Фрэнки и принимается сверлить дырку в стене переборки. В этот миг один из матросов Аманды Бейнс врывается в комнату и начинает орать, чтобы она немедленно прекратила.

Его голос полон такого животного ужаса, что он перекрывает все остальные крики страха и ужаса на борту «Купары», и из-за двери выглядывает еще один матрос. Он тоже начинает орать.

– Идиот! – кричит Фрэнки Фоссойер. – Я знаю, что делаю! Не мешай работать профессионалам!

Проходит двадцать секунд, на борту царит полный тарарам – как будто глубинных бомб, растущего давления, разваливающегося корпуса и неминуемой гибели судна вместе со всем экипажем было недостаточно. Боцман целится во Фрэнки из пистолета, та упорно продолжает сверлить переборку, а матросы орут шефу, чтобы он ее пристрелил. В любую секунду все накроется медным тазом, потому что орущие матросы не выполняют свои прямые обязанности, а «Купара» отзывается на все их усилия неохотно: у одного двигателя вышли из строя подшипники, и лодку то и дело оглашает визг умирающего металла. Враг наверху знает, что жертва на последнем издыхании. Один из рескианцев начинает бормотать: В Твои руки, Господи, предаю душу мою, каковую Ты создал и питал. Смилуйся надо мной, ибо я грешен, и Эди наступает ему на ногу.

А потом наступает мгновение абсолютной тишины. Эди не сразу соображает, в чем дело, наконец до нее доходит, что бомба разорвалась прямо над «Купарой»: от давления у нее лопнула левая барабанная перепонка, и правая тоже вот-вот порвется. Боль такая, что мозг воспринимает ее лишь частично – маленькими, то и дело все озаряющими вспышками. В остальное время мир затянут сплошным серо-багровым маревом. Калейдоскоп картинок.

Вода поднимается – выше, выше, очень быстро.