Ангелотворец

Джо смотрит на буквы, видит в них свое имя. И выключает Постигатель.

Пчелы над головой прекращают безумное кружение. Облако сперва затихает и успокаивается, потом пчелы падают на землю и аккуратными маленькими струйками возвращаются в улей. Если верить Фрэнки – к счастью, Джо больше ничего не знает наверняка, – по всему миру сейчас происходит то же самое.

Он доводит дело до конца: отправляет последний сигнал: все остальные ульи, кроме этого, должны самоуничтожиться.

А затем прекращает подачу электричества к улью, извлекает калибровочный барабан и, наконец, книгу.

Он впервые держит в руках обе эти вещицы. Они совсем легкие и маленькие – неужели такие опасные? Джо убирает их в карман.

И поднимает отброшенную кем-то за ненадобностью кувалду. Опиумный Хан еще живет – в бесчисленных катушках магнитной и кинопленки, в книгах, записях и фотографиях своей омерзительной жизни. Опасность его воскрешения таится на каждой странице, в каждом килобайте. Это – полная и оригинальная версия Опиумного Хана. То, что было уничтожено в «Счастливом Доле», наверняка не все. Сим Сим Цянь никогда не доверил бы такую ценность другим людям, никогда не допустил бы, чтобы без его ведома кто-то создал второго подлинного Хана.

Не допустит этого и Джо.

Он вскидывает кувалду – и бьет.

Уходит очень, очень много времени. А может, несколько мгновений. Плечи ноют, поясница вот-вот откажет. Он вновь и вновь колошматит архив данных, рвет его руками, режет пальцы в кровь. Когда устает – нарочно распаляет себя, вспоминая погибших друзей, испуганное лицо Полли в последние мгновения. Он отдает этому делу все силы, всего себя.

В конце концов бить и рвать становится нечего. Джо сваливает все в кучу и пробивает ее электрическим током: пленки начинают трещать и искрить, целлулоид вспыхивает. Когда огонь разгорается как следует, Джо берет труп Сим Сим Цяня и швыряет его в пламя.

XIX

После.

На Джо Спорка выдано больше ордеров на арест, чем на любого другого преступника в мире. Он стоит перед Шэрроу-хаусом, его лицо сияет в свете прожекторов и телекамер. Он кладет на землю отцовский автомат. Кладет предельно осторожно, потому что все до единого спецназовцы, все свободные морпехи, бойцы Специальной авиационной службы и даже несколько королевских конногвардейцев явились сюда, чтобы его застрелить.

За спиной Психопата Джо небольшая, но очень бравая армия мордоворотов следует его примеру, и сотни, сотни наведенных на них винтовок дружно склоняют металлические шеи, будто стая смертоносных гусей.

Открытым, однако, остается вопрос преимущественного права на арест. Джо нарушил столько законов, что представляет собой ходячий юридический казус. В толпе стражей порядка переругиваются несколько мужчин и женщин бюрократического вида. Подчеркнуто вежливым тоном они зачитывают друг другу положения о полномочиях тех или иных структур. За все это время гусиные шеи не дрогнули ни разу. Джо приходит к выводу, что их можно понять.

И тут в самой дальней части этой огромной волны официального гнева кто-то берет решение вопроса в свои руки. Кто-то очень угрюмый, с серьезно-обеспокоенным выражением лица и звучным голосом, навевающем мысли о склепах, таинственных кончинах и злом роке.

– Доброе утро, дамы и господа, доброе утро! Позвольте минутку вашего внимания, пожалуйста! Благодарю вас. Меня зовут Родни Артур Корнелиус Титвистл, я из древнего и почтенного рода лондонских Титвистлов и возглавляю Совет наследия! Благодарю вас, сержант Патчкайнд, ваши услуги более не требуются. Мистер Каммербанд, вы ведь сможете объяснить происходящее нашему любезному Бэзилу? Спасибо.

И действительно, очень крупный мужчина в галстуке лососевого цвета оттесняет в сторону миниатюрного Патчкайнда (который явно этому не рад). Если это и есть тот самый Эрвин Каммербанд, то ему каким-то чудом удалось перенести большую часть веса со своего брюха в область плеч.

– Итак, на чем я остановился? Ах да. Вы меня не пропустите, сэр? Матерь божья, в ваших родных краях все такие крупные? А откуда вы, кстати? Из Шропшира, ну да, ну да, конечно, очень по-хаусмановски. И все же с вашего позволения я бы прошел… Спасибо.

– Джошуа Джозеф Спорк. Властью, данной мне Правительством Ее Величества Королевы Великобритании, задерживаю вас по обвинениям в убийстве, поджоге, государственной измене, терроризме, бандитизме и бригандаже. Всегда мечтал арестовать кого-нибудь за бригандаж, мистер Спорк, звучит так благородно… Теперь, пожалуйста, сдайтесь вот этому славному парню… Благодарю. Вас повесят, вы будете болтаться на собственных кишках на бизань-мачте нашего государства, о да! И не тешьте себя надеждами, что какой-нибудь хитрый адвокат поможет вам выйти сухим из воды, мистер Спорк, хотя, признаю, ваш адвокат – действительно умнейший из ныне живущих, светило, подлинный бриллиант среди себе подобных, просто бог правосудия, сошедший с небес! Ведите его сюда, мистер Спорк, и я сокрушу его карающей дланью! А вам, дамочка, – обращается сей грозный персонаж к Полли Крейдл, – вам должно быть стыдно за свое поведение. Место женщины – дома, у плиты! Ваше дело – штопать носки домочадцам и драить сковородки, а не заниматься разбоем! Позор!

– Не нарывайся, – шепчет ему Полли Крейдл, когда Титвистл защелкивает на ее запястьях наручники; глава Совета наследия шарахается в сторону.