– Сальваторы в этом не виноваты. Сигридцы могут думать, что это не так, но я знаю: мы не виноваты, что их вера оказывается слепой. Моя вера в сальваторов никогда не была слепой, – вкрадчиво добавил Третий, посчитав, что это необходимо.
– Так ты веришь в меня?
– Верю.
– И мне веришь?
– Разве я не сказал об этом только что?
– Это немного другое.
– Не понимаю, но… хорошо. Я верю тебе и верю в тебя.
Если он не будет верить в другого сальватора, то этот мир уже ничто не спасет.
– Отлично. Тогда хватит ломаться, пошли танцевать.
Третий не отследил в ее словах логической цепочки, но сдался, позволив Пайпер, под тихий смех, почему-то напоминавший злорадный, вести его вперед.
От Стефана он знал, что фейский яхади чем-то напоминает земной вальс, но распознать в них разницу не смог так же, как не смог отыскать сходств. В детстве, когда довольно строгий учитель требовал, чтобы он отточил каждое движение до совершенства, Третий падал с ног от усталости, но делал это, пытаясь быть хорошим сыном и учеником, способным справиться с чем угодно. Лишь впервые оказавшись на празднестве фей, он понял, что настоящий яхади сильно отличается от того, который он учил. И неудивительно, ведь учитель был не феей, а лишь ворчливым стариком, которому нравилось гонять детей до изнеможения.
– Все зависит от темпа музыки, – начал объяснять Третий, когда Пайпер, притащив его едва ли не в самый центр танцующих, повернулась к нему и выжидающе уставилась, сведя брови к переносице. – Больше всего феи любят быстрый темп.
– Почему?
– Раскованность. Настоящие фейские празднества безумнее, чем то, что ты видишь сейчас. Для них не существует никаких ограничений, только клятвы, исходящие от самой души. В яхади нет постоянных движений, лишь одно условие – прикосновения.
– Чего? – едва не воскликнула она возмущенным тоном.
– Руки, ноги, грудь, спина – в яхади танцующие постоянно касаются друг друга. Феи считают, что это позволяет лучше чувствовать друг друга.
Третий всегда считал это странным, ведь не понимал, как можно без остановки касаться кого-то в течение всего танца. Более-менее простым это было, когда он учился, и то лишь потому, что учитель говорил исключительно про руки. Настоящие феи были настолько ловкими и извращенными в своей изобретательности, что могли касаться друг друга везде.
– Что насчет других темпов?
– Сколько я был в Тоноаке, они всегда играют средний. Не слишком быстро, не слишком медленно, чуть больше плавности.
– И это все?