Симфония времён

У него та же жизнь, что и у других солдат, он пережил слияние с божественной броней, всем им вживлены одинаковые механизмы, все они слышат у себя в голове голос императора, который напрямую обращается к их разумам, – иногда, думая обо всем этом, номер Четыре тысячи двенадцать ощущал себя не простым человеком, а частью чего-то важного. Чего-то, превосходящего рамки понимания…

Он всего лишь винтик в огромном механизме, но механизм этот больше, величественнее и священнее любых других. Пусть номер Четыре тысячи двенадцать отказался от своей личности и памяти, но в конечном счете он служит богу богов, а это стоит любых жертв.

Внезапно порывы ветра усилились, их ужасная мощь настолько сковывала движения, что номер Четыре тысячи двенадцать почувствовал себя парализованным.

В ушах снова зазвенел скорбный сигнал, затем еще один. И еще один…

Потом пронзительный хор тревожных звонков слился в одну жуткую какофонию, грозящую взорвать череп солдата изнутри.

Номер Четыре тысячи двенадцать инстинктивно прижал ладони к ушам, пытаясь приглушить этот рев. Напрасно, и он понимал, что не может выключить этот звук. Однако братья, замершие рядом с ним, тоже зажимали уши руками.

Внезапно на него с колоссальной силой обрушилась огромная масса металла, и он едва не потерял равновесие. Затем он понял, что это номер Семьсот шестнадцать отталкивает его подальше от ужасной опасности.

Номер Четыре тысячи двенадцать стремительно повернулся, не обращая внимания на попытки товарища увести его в сторону. Протер залепленные пеплом стекла защитных очков и сквозь черную пелену бури сумел разглядеть искореженные тела своих братьев: они один за другим разлетались в стороны. Легионеров словно подхватил свирепый ураган, их руки и ноги на глазах деформировались, сминаемые неведомой темной силой. Пронзительные крики несчастных мгновенно поглощались ревом ветра, стальные доспехи складывались, словно бумага.

– Во имя всех преисподних! – воскликнул номер Четыре тысячи двенадцать.

До сих пор ему еще не случалось своими глазами наблюдать этот жуткий феномен.

– Проклятие, на землю! – завопил номер Семьсот шестнадцать, всем своим весом падая на товарища.

Они вместе рухнули в толстый слой пепла, покрывающий почву.

Над ними бушевала буря, пронзительные сигналы тревоги смешивались с воем ветра и воплями их товарищей, гибнущих под ударами бестелесной, немыслимой силы, не постижимой простым человеческим разумом…

На долю секунды номер Четыре тысячи двенадцать задался вопросом, не впал ли он в безумие. Неужели все это происходит на самом деле?

– О, Орион, бог всех богов, мудрейший из мудрых, смилуйся, спаси нас, твоих бедных детей, – забормотал он, хватаясь за последнюю соломинку.

– Орион, спаси нас! – закричал номер Семьсот шестнадцать.

Недалеко от них с приглушенным стуком упал с неба какой-то солдат. Потом упал второй, за ним третий, затем еще один и еще. На землю обрушился дождь из трупов, стихавший по мере того, как ослабевали порывы ветра.

Номер Четыре тысячи двенадцать с трудом поднялся, дрожа всем телом, не веря, что до сих пор цел и невредим. Ветер внезапно стих, и кружащие в воздухе тучи пепла начали оседать на землю.

Легионер протер защитные очки, потом вытаращил глаза при виде открывшегося ему зрелища.

Вокруг раскинулось настоящее кладбище.