Симфония времён

– Но как? – слабо проговорила Олимпия. Она вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась. – Это невозможно… Теперь я уже не могу расторгнуть договор…

Я встала, подошла к девушке и легонько коснулась ее плеча, искренне тронутая ее отчаянием.

– Мне кажется, в такой ситуации, как эта, лучше отказаться, пока еще не поздно, потому что потом станет только хуже.

Олимпия порывисто обняла меня и прижалась щекой к моему животу.

– Ох, Сефиза, прости, что я так ужасно вела себя на наших последних уроках! В итоге получается, что мне не с кем поделиться, кроме тебя… Теперь мы подруги, правда? Обещаешь никому не говорить о том, что я тебе сегодня рассказала?

Несколько секунд я медлила, но потом обняла ее в ответ. Кроме Хальфдана и его отца у меня никогда не было друзей…

Эта девушка – аристократка, привилегированная дама, ничего не знающая о простых людях и нищете. До сих пор она относилась ко мне с предубеждением и презрением, видела во мне только выскочку, да к тому же Залатанную – и я этого не забыла.

И все же я ответила:

– Да, теперь мы подруги. И я тебе помогу. Сделаю все от меня зависящее, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

– Спасибо… Спасибо, Сефиза…

Глава 22

Гефест

Вытянувшись на твердых, неудобных плитах, которыми был вымощен пол крипты, Гефест слегка касался губами длинных волос Прозерпины, с величайшими предосторожностями прижимая к себе хрупкое человеческое тело возлюбленной. Эти моменты единения были как редки и оттого драгоценны…

– Наконец-то в глубинах ада я познаю рай, – прошептала девушка, теснее прижимаясь к Гефесту.

– Если бы я мог сделать больше, – уже в тысячный раз посетовал бог. Его мышцы неприятно напряглись – теперь он знал, что это проявление чувства, называемого гневом. – Если бы я только мог вызволить тебя отсюда или хотя бы избавить от этой отвратительной пытки, которой подвергает тебя мой отец…

– Ты уже многое сделал, любовь моя, – заверила его Прозерпина, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза Гефесту. Он отвечал ей восхищенным взглядом. – Как ты не понимаешь? Ты очнулся, твое сознание изменилось, теперь ты мыслишь самостоятельно. Благодаря этому, благодаря твоему вмешательству Великий План Ориона отныне под угрозой. Я даже не смела надеяться на такую удачу…

Как обычно, слова Прозерпины оставались довольно абстрактными и непонятными. Гефест и сам обладал необычайными силами, однако изречения провидицы неизменно оставались для него неясными. Тем не менее он постоянно размышлял над словами любимой, силясь их понять. Последнее ее заявление заинтриговало его особенно сильно.

– Образы в твоем сознании стабилизировались? – с тревогой поинтересовался он. Этот вопрос Гефест задавал ежедневно. – Контуры Паутины времени стали более четкими?

– Пока нет, к сожалению, но я постепенно привыкаю к тому, что образы у меня перед глазами мелькают очень быстро, и больше не позволяю этому мельтешению сводить меня с ума. Однако мне удалось увидеть часть плетения, наиболее вероятное будущее. Следующая война богов неизбежна. И конечно же это будет ужасная битва. Тем не менее она станет последним таким противостоянием. После нее все будет кончено, мир больше не будет страдать от распрей богов.

Гефест озадаченно нахмурился и машинально окинул взглядом окружавшие их барельефы. В этом зловещем подземном зале все стены от пола до потолка были покрыты нагромождениями скульптур, рассказывающих странную историю, которую Гефест вспоминал с огромным трудом.

Прозерпину, похоже, не слишком тревожило грядущее противостояние богов, а вот Гефеста оно крайне беспокоило. Несмотря на то что он плохо помнил предыдущие столкновения богов, он был твердо уверен, что не любит войну, потому что ее результаты ему никогда не нравились…